Предисловие профессора Вольфдитера Биля к „Сборнику кайзеровских и королевских документов о геноциде армян в 1915 году" в 4 томах. Составитель Артем Оганджанян, Вена, 1988, т. Г, стр. 8—14.
Vorwort vorn Univ.—Prof. Dr. Wolfdieter Bihl.
К. u. К.- Dokumente. Armenien   in osterreichischen  Archiven. Zusammen gestellt von Artem Ohandjanian. Bd.  1-4. Wien,   1958. Bd. I, S. 8-14.

Не будучи турком и армянином, я пишу это предисловие в известной степени как «нейтральный» человек, как историк, который много лет интересуется этническими и религиозными меньшинствами, также другими мировоззрениями.
Профессор Эрмакора в предисловии к I тому сборника документов о геноциде армян написал, что он не опирается на австрийские архивы^[1]. Этот недостаток может восполнить настоящий сборник документов Артема Оганджаняна^[2].
Оганджанян в кропотливом труде сделал фотокопии полной: сборника всех документов, связанных с армянским вопросом с 1912— 1918 гг. из австрийских архивов (Издание Лепсиуса является всего лишь выборочной документацией!).
Эти документы австро-венгерских ведомств, несомненно, подлинны. В отличие от так называемых документов Андоняна^[3] аутентичность этих источников неоспорима. Корреспонденты государства, которое являлось союзником Османской империи, наверняка не «приукрашивали» в пользу армян. За последние годы турецкие ученые изображали армянский вопрос с турецкой точки зрения. Турецкая аргументация заключается в следующем: однозначного письменного приказа османского правительства об уничтожении не существует, следовательно, геноцида не было.
Документы сборника Оганджаняна 30.9.1915 г. 79/Р.А; 26.10, 1915 г.; 29.10.1915 г. 95/Р; 3.3.1916 г. 19/Р; 10.3.1916 г. 21/Р.В; свидетельствуют о том, что приказы о преследованиях исходили от османского правительства. Турецкие архивы, касающиеся этого периода Первой мировой войны, конечно, недоступны. Профессор Эрмакора считает по этому поводу: «Однако эти документы не могут не считаться с тем фактом, что действительно по распоряжению государства имели место депортация армянского населения из своей исконной родины и что в процессе этой массовой депортации армянский народ заплатил высокую цену крови. Новые документы турецких авторов не оспаривают эти факты. Но они пытаются создать оправдательную теорию: оправдание, почему дело дошло до этих событий. Ведутся поиски виновных, одни болезненные вопросы объясняются другими такими же болезненными, для оправдания используется тогдашнее бедственное положение народа в результате войны Турции в союзе со странами Центральной Европы против союзников.
Все они могут быть правильными аргументами ... Но эти аргументы не затрагивают принципиального в тогдашнем международно-правовом составе преступления^[4].
Не существует турецко-армянской «заклятой вражды». Наоборот: до XIX века армяне считались «миллет-и садика» (преданным народом.). События получили трагическое развитие лишь тогда, когда к моменту отказа Османской империи от балканских народов армяне захотели заменить статус религиозно-культурной автономии на политическую автономию. Это с точки зрения Константинополя угрожало бы «сердцевинной стране Малой Азии». Подстрекательство, пробуждение фальшивых надежд со стороны крупных держав, европейских и американских миссионеров принесли злые плоды. Идеологически обработанное таким образом меньшинство армян втянуло большинство армянского народа в Османской империи в события, которые привели к гибели^[5].
В 1894—1896 гг. имели место массовые резни армян, которые Абдул Гамид II, по крайней мере, терпел. Резня в 1909 г. в Киликии и тенденции к отуречиванию, начиная с 1911 г., похоронили многие представления о совместном турецко-армянском будущем. Тем не менее, дашнакские вожди во время Триполитанской войны и Балканских войн призывали армянских солдат к проявлению храбрости. Армянин Габриел Норандунгян-эфенди был османским министром иностранных дел; до 1914 г. армянин Оскан-эфенди был министром почты; еще в 1915 г. имелись армянские депутаты; во многих министерствах имелись высокопоставленные армянские чиновники. А армянин Герант Бей Абро,— чиновник, особенно враждебно настроенный ко всему иностранному,— даже сыграл решающую роль в отмене капитуляций. В начале августа 1914 г. представители младотурецкого комитета д-р Бехерддин Шакир, Омер Наджи и Хилми обещали дашнакской партии в Эрзеруме в случае поддержки турок (против русских) создать автономное армянское государство, включающее в себя Русскую Армению и турецкие провинции Эрзерум, Ван и Битлис. Партия отклонила это предложение, но заявила о своей лояльности по отношению к османскому государству. Трудно сказать, как сложилась бы судьба османских армян, если бы эти безоговорочно приняли последнее предложение турок. Готтхардт Ешке считает, что армянам, пожалуй, удалось бы избежать своей страшной судьбы, «если бы они решительно приняли первоначальную цель младотурок — османизацию», но «османизация», начиная с 1911 года, в основном была лишь перефразировкой туркизации!
В начале войны патриарх дал указание всем османо-армянским епархиям провести богослужение для победы османского отечества; орган дашнаков «Азатамарт» призвал армян к тому, чтобы действовать как примерные граждане государства и избегать столкновений с другими элементами империи.
В отношении событий последующих месяцев трудно ответить на исключительно комплексный «вопрос вины». Принимая во внимание многочисленные предубеждения, страсти, недоразумения, слухи, преувеличения и неимоверные страдания, возможно, пожалуй, лишь приблизительно восстановить «полную правду».
Лучший знаток материала на западноармянской стороне Рихард Г. Ованнисян считает: «Хотя большинство армян занимало правильную позицию в отношении Османского правительства, можно утверждать с некоторым основанием, что проявление лояльности было неискренним, так как симпатии большинства армян во всем мире были на стороне Антанты, а не стран Центральной Европы. К осени 1914 года несколько известных османских армян, включая бывшего члена парламента, проникли на Кавказ с целью сотрудничества с русскими военными должностными лицами. Такие действия обеспечили Триумвирату Иттихада желаемое оправдание для искоренения армянского вопроса и устранения основного расового барьера между турецким народом Османской и Российской империй».
Для хода событий важна следующая констатация Триумпенера:
«В действительности, большинство имеющихся сведений свидетельствует о том, что решение о систематическом истреблении армянского населения в восточных провинциях было уже принято режимом Иттихад-Теракки и что волнения в Ване и в других местах только явились удобным предлогом для начала осуществления программы массовой депортации и широкомасштабного уничтожения».
Факт, что меньшинство османских армян приступило к действиям, которые могут считаться нелояльными по отношению к османскому государству. Большинство османских армян не совершало открытых антитурецких действий; их интуитивная позиция — под впечатлением негативного опыта последних десятилетий и невступления в силу османско-русского договора от 8 февраля 1914 г. о реформах в Восточной Анатолии — была скорее на стороне Антанты. Фактом является также то, что турки использовали действия меньшинства в качестве повода, чтобы в смысле коллективной вины окончательно «решить армянский вопрос».
Общеармянского восстания не было. А часто упоминаемое «восстание» в Ване (осада города с 20 апреля по 17 мая 1915 г.), которое турками всегда выдвигалось как предлог для депортационных мер, при близком рассмотрении тоже оказывается актом самозащиты после приказа вали Вана об убийстве пятерых армянских руководителей (16 апреля 1915 г.)— причем, конечно, спорным остается вопрос возможной связи с русскими, головные отряды которых (вместе с русско-армянскими добровольцами) 18 мая 1915 г. вошли в город.
Из источников видно, что в апреле 1915 года турок (и дипломатов Берлина и Вены) охватил настоящий повстанческий психоз; ужасный призрак общеармянского восстания — в середине войны, к моменту сражения на Дарданеллах, с непредсказуемыми последствиями особенно для Кавказского фронта, как страшная угроза существованию османского государства — затуманил и отравил мозги и сердца.
24—26 апреля 1915 года в Константинополе турки арестовали ровно 600 армянских депутатов, партийных руководителей, писателей, журналистов, священников и врачей и депортировали в Малую Азию; 29 апреля 1915 года от населения Константинополя потребовали сдать всякое оружие.
27 мая 1915 г. Совет Министров принял следующий закон, который был опубликован через пять дней в официальной газете «Таквим-и Векайи» (французский перевод турецкого оригинала):
Ст. 1. Во время боевых действий, командующие армиями и дивизиями или их заместители, а также командиры отдельных военных постов, ставшие объектом нападения или вооруженного сопротивления со стороны населения, а также встретившие сопротивление в любой форме приказам правительства, актам или действиям в целях обороны страны и сохранения общественного порядка, имеют право и обязаны их немедленно и решительно подавить посредством вооруженной силы, а также радикально пресечь нападение и сопротивление.
Ст. 2. Командующие армиями, корпусами и дивизиями могут, если этого требует боевая обстановка, переместить и расселить в других местах — раздельно или совместно — жителей городов и деревень, подозреваемых в предательстве или шпионаже.
Ст. 3. Настоящий закон вступает в силу с момента его опубликования.
30 мая 1915 г. османский Совет министров подтвердил необходимость депортаций, но предусматривал следующие меры (английский перевод полного турецкого текста):

1. Охранять личность и имущество депортируемых до достижения ими цели назначения и запретить всякие формы преследования;
2. Компенсировать депортируемым новым имуществом, землей и предметами первой необходимости для комфортабельной жизни;
3. Разрешить мусульманским беженцам заселять покинутые деревни только после официально зарегистрированной стоимости дома и земли и рассеять сомнения, что имущество до сих пор принадлежит законным хозяевам;
4. Продавать или сдавать в аренду те участки, имущество и вещи, которые не закреплены за мусульманскими беженцами, и держать в Министерстве финансов на имени хозяев в счет извлечения доходов после первого вычета административных расходов;
5. Поручить министру финансов создать специальные комитеты для наблюдения за этими операциями и публикации циркуляров, имеющих отношение к компенсации имущества и их защиты;
6. Обязать всех официальных представителей претворить в жизнь закон и доложить правительству о ходе его выполнения.

Вангенгейм докладывал Министерству иностранных дел 31 мая 1915 г., что Энвep «в целях предотвращения армянского шпионажа и предупреждения новых массовых восстаний армян,... воспользовавшись военным (чрезвычайным) положением, намерен закрыть большое число армянских школ, запретить армянскую почтовую корреспонденцию, армянские газеты и выслать в Месопотамию все не совсем безупречные семьи из ныне мятежных армянских центров».
Энвер в беседе с д-ром Иоганнесом Лепсиусом — немецким борцом за дело армян — 20 августа 1915 года принял на себя «ответственность за то, что происходит внутри страны». Главным действующим лицом был, пожалуй, Талаат, он же посылал указания вали; однако решение о депортации все-таки было принято всем кабинетом министров.
Методы осуществления депортации во всех отношениях нельзя было сравнить с превентивными мерами от 30 мая 1915 года. Во-первых, во многих случаях не «утруждали» себя депортацией армян, а тут же на месте устраивали пытки и бойню,— надо употребить именно это слово — которые ни с чем нельзя сравнить по кровожадности. Мужчин обезоруживали, включали в рабочие батальоны и затем убивали; убивали женщин, детей, стариков, больных, беременных, священников и монахинь. С теми, которые были депортированы в Месопотамию и Сирию, обращались таким образом, что многие погибли. Во-вторых, эвакуация имела место не только из военной области,— депортацию части населения, которую подозревали в сотрудничестве с врагом, можно было объяснить как «превентивную или ответную меру, вызванную военной необходимостью»— но и коснулась также армян побережья Черного моря, Киликии и Западной Анатолии; пощадили только Константинополь (исключая депортированных в апреле 1915 г.), Адрианополь и Смирну.
Количество погибших армян точно не установлено. Большинство исследователей называет ровно 1 миллион погибших^[6]. Критик армянского вопроса Эрих Файгель цитирует источник, который называет число 600.000 погибших армян^[7].
Точно не установленное количество армянских женщин и девушек, насильственно помещенных в мусульманские дома, количество принудительно обращенных в ислам армян трудно определить. Чтобы избежать своей страшной судьбы, армяне восстали в Шабин-Кара-хисаре (июнь/июль 1915 г.) и Урфе (октябрь 1915 г.).
Из документа от 22.10.1915 г. 70/Р видно, что Квятковский из обычно надежного немецкого источника узнал, что первая инициатива к обезвреживанию армян — конечно, не тем способом, которыйбылв действительности осуществлен — исходила от немцев. Согласно документу от 10.11.1915 г. 100/Р, Надамленцкий (Адрианополь) передавал слухи о терпимом отношении немцев к преследованиям армян. Он располагает сообщением одного поручителя об одном «влиятельном» немце, который заявил, что Германия желала преследования армян. А документ от 14.1.1916 г. № 23, напротив, показывает, что Вольфф-Меттерних выступал против слухов о согласии (или желании) немцев с преследованиями армян. Чтобы сохранить турок как союзников, правительства в Берлине и Вене дальше протестов не шли. Однако деятельность многих немецких и австро-венгерских дипломатов и служащих консульств по оказанию помощи была шире, чем считалось до сих пор.
Из актов видно, что немецкие и австро-венгерские дипломаты вплоть до позднего лета 1915 года и частично еще позже находились под влиянием мнения об общеармянском восстании, представлявшем угрозу существованию Османской империи; вплоть до 1917 года встречается перенятое у турок «словоупотребление». Дипломаты Австро-Венгрии тоже долгое время находились во власти внушенного им турками мнения об «армянской опасности» или о «государственной измене армян». Однако хотя они и одобряли определенные меры против подрывных тенденций», тем не менее, они ни в коей мере не были согласны с мерами, не делающими исключений, прежде всего в отношении женщин и детей. В донесениях агентов, работавших на посольство Австро-Венгрии, частично прослеживается резкий тон; так, например, в одном из таких донесений от 29 апреля 1915 г. (относительно арестов в Константинополе) говорится: «В Константинополе проводится основательная чистка подозрительных армян».
Интересно, что Паллавичини не предпринял ни одного письменного демарша (как Вангенгейм и Гогенлоэ) против турецких органов. Изисточников известны лишь устные протесты: 1 мая 1915 года он предостерегал Талаата от преследования женщин и детей, которое облегчило бы противникам Турции организацию травли против нее. Из выбора слов и выражений видно, что он действовал с величайшей осторожностью, чтобы не оскорбить чувства турок: 24 июня 1915 года он признался в одном сообщении министру иностранных дел Австро-Венгрии, что армяне «из-за неумелой турецкой политики ... попали прямо в руки русских». В тот же день он написал Буриану, что на вопрос Квятковского о том, какую позицию он должен занять в отношении армян-католиков, ответил, что «он пока будет вести себя совершенно пассивно в этом вопросе ..., чтобы не обидеть чувства турок»; действия Квятковского затруднили бы ему (Паллавичини) «высказать Порте возможные представления в пользу армян-католиков». Дипломатам Австро-Венгерской монархии со временем стало ясно, что речь идет об «уничтожении расы» (документы от 13.8.1915 г. 66/Р, 30.9.1915 г. 79/Р,А; 6.11.1915 г. 98/Р). Из документов не видно, думали ли Буриан или Паллавичини о применении более резких форм, чем дипломатические протесты, например, экономических санкций, чтобы заставить турок пойти на уступки; конечно, такие меры серьезно не рассматривались и германскими правительственными органами. Тем не менее в своих сообщениях Паллавичини и Трауттманс-дорфф не жалеют резких выражений при упоминании антиармянских мер: Паллавичини назвал резню и депортации 10 марта 1916 г. «вечным позорным пятном на турецком правительстве».
Особым несчастьем армянского народа было то, что к лету 1916 года он уже давно был объектом политики великих держав, и Россия— которая обещала Турецкой Армении автономию, ради чего армянский народ сформировал части добровольцев, в которых сражались также османские армяне (что опять-таки явилось одним из упреков турок в оправдание своих антиармянских действий)— разделила Турецкую Армению между собой и Францией, не посоветовавшись, конечно, с теми, кого это касалось.