В 1908 году Абдул Хамид под давлением имевших место в Турции революционных выступлений армии под руководством младотурок вынужден был по требованию младотурок восстановить конституцию Мидхата 1876 г.

24 июля 1908 года рано утром во все вилайеты Османской империи были отправлены телеграммы с решением о восстановлении конституции в Османской империи и о подготовке к выборам депутатов в парламент.

25 июля по требованию младотурок был напечатан указ султана об амнистии для участников революционных движений. Были открыты ворота тюрем. Амнистия распространилась на почти более чем 80.000 политических заключенных и политических эмигрантов. На родину из-за границы возвращались томившиеся десятки лет на чужбине политические эмигранты разных национальностей.

Во всех уголках Османской империи происходили манифестации, митинги, собрания, демонстрации солидарности, братства и равенства наций. В этих собраниях участвовали рабочие, крестьяне, интеллигенция, военные, студенты – все социальные слои Османской империи. Царило невиданное ранее воодушевление. Происходило братание между христианами и мусульманами^[1].

Восстановление конституции с особенным воодушевлением приняли подвластные народы. Они выступали с лозунгами равенства, братства и свободы, связывая их с практическими задачами решения национальных проблем страны.

В условиях царившей в стране атмосферы воодушевления радость по поводу свержения режима «зулюма» выражал также армянский народ, который считал, что восстановление конституции положит конец резне, погромам и политике произвола, что в стране начинается качественно новый этап армяно-турецких отношений. В Эрзеруме, например, прошла огромная манифестация, в которой участвовали армяне и турки. Из местной тюрьмы были выпушены на свободу все политические заключенные, а само здание разрушено манифестантами. На его месте был разбит парк. Такие же манифестации проходили в Ване, Эрзинджане и во всех городах Западной Армении. Примечателен тот факт, что во всех манифестациях, проходивших в районах с преобладающим армянским населением, принимали участие как армяне, так и турки. Они совместно давали заверения в братстве и верности, обещая приложить все усилия для дальнейшего развития и прогресса новой Турции.

В печати публиковалась обширная информация о совместных армяно-турецких митингах братства. В Стамбуле в конце июля 1908 г. была организована мощная манифестация, посвященная братству между армянами и турками. Вот как описывает эту манифестацию одна из армянских газет Стамбула: «Зрелище потрясающего и беспримерного шествия было поразительно... Народ запрудил широкий проспект, тянущийся от церкви Св. Троицы до парка Таксим. Армяне и турки рука об руку шли по проспекту с военным оркестром, развевающимися флагами и провозглашая лозунги – «Да здравствует конституция! Да здравствует свобода! Да здравствует братство! Да здравствует армия!». Из раскрытых настежь окон домов на манифестантов сыпались букеты цветов и разноцветные конфетти»^[2]. Шествие остановилось у парка Таксим. Здесь с пламенными речами выступили турки и армяне – Фуад-паша^[3], Назым-паша^[4], Григор Зохрап, Мушег, известный турецкий публицист, профессор права Ахмед Шуайиб-бей^[5], профессор Акоп эффенди Джеджизян, писательница мадам Сипил, каймакам Сулейман-бей и другие ораторы. Газета опубликовала речь Григора Зохрапа, которая начиналась следующим образом: «О, свободные османцы, свободные соотечественники, в момент окончания войны армия заботится о своих раненых, хоронит своих мертвецов. Мы сегодня так и поступаем. Мы только что вышли из состояния войны, войны, которую вело правительство против наций. Эта борьба, продолжающаяся вот уже тридцать лет, напоминает известную в истории по своей протяженности Тридцатилетнюю войну. Мы вышли из этой войны с большими потерями, но с честью и победой». Затем Г. Зохрап дал анализ ситуации последних тридцати лет в Турции и акцентировал мысль о том, что Османская империя получила конституцию в результате борьбы всех народов, проживающих в ней.

Газета «Бюзандион» напечатала также речь Ахмеда Шуайиб-бея. В ней он характеризовал значение деятельности армян в восстановлении конституции и дал ей высокую оценку. «Молодцы, братья-армяне!» – восклицал Ахмед Шуайиб-бей, обращаясь к армянам. Вместе с тем он защищал основные принципы национальной политики младотурок. Пытался в соответствии с идеями османизма «теоретически» обосновать необходимость сохранения целостности Османской империи. Отрицал саму идею независимой Армении. Его речь характерна для апологетов османизма, поэтому стоит привести отрывок из нее. Он говорил: «Невозможно, чтобы турки и армяне организовали политически независимые управления и отделились друг от друга. Того требует необходимость, вытекающая из географических, исторических и политических соображений. Мы обречены жить вместе. Если турки и армяне не будут жить вместе, то это нанесет вред как армянам, так и государству. Прошли времена разрозненности и вражды... Вы – сыновья большой империи. По сравнению с масштабами империи насколько жалкой может выглядеть независимая Армения, как результат недальновидного мышления. Идея «я» и «ты» изжила себя. Мы родились и выросли на этой общей родине и топчем одну и ту же священную землю. Сегодня в османских странах все народы одинаково равны перед законом. Отныне мы силой, умом и сердцем должны быть привязаны к нашей общей родине. Наше самое большое желание – еще более укрепить существующий меж нами союз, спасти родину от внутреннего сепаратизма и создать независимое и прекрасное государство. Забудем мрачное прошлое и рука об руку приступим к созидательной работе во имя спасения и счастья родины»^[6]. Таким образом, речь Шуайиба показывает, что даже в те первые дни после восстановления конституции, когда так сильны были надежды подвластных народов на справедливое решение национального вопроса, когда повсеместно происходили совместные манифестации, братанье христиан и мусульман, младотурки и их сторонники не только не думали отказываться от основных положений реакционной доктрины османизма, но и старались использовать ее в пропагандистских целях для того, чтобы добиться отказа нетурецких народов от борьбы за свои национальные права. Примечательно, что в Париже у могилы Дамат-паши на кладбище Пер Лашез был также организован митинг, в котором участвовали деятели младотурок и партии Дашнакцутюн. Митинг был продолжен затем у могилы Ерванда Отяна, похороненного на том же кладбище. От партии Дашнакцутюн выступил К. Басмаджян. Отдавая дань уважения памяти жертв, павших в борьбе за прогресс Турции, он специально остановился на имени Дамата Махмуд-паши. Затем он характеризовал принца Сабахеддина, превознося его как большого революционера и армянофила. Далее К. Басмаджян призывал оказать всемерную поддержку ему и его группе. Он говорил: «Принц Сабахеддин сегодня с нами, и он должен стать предметом особых наших забот. Мы обязаны оказать ему моральную поддержку для осуществления его программы. Мы должны в стране обеспечить силой ту партию, которая своей программой максимально близка к программе революционной партии Дашнакцутюн. Во время ближайших выборов депутатов в парламент мы должны отдать свои голоса за своего соотвечественника – турка, за партию избираемого нами принца Сабахеддина. Во время заседаний в созванных в Париже обоих конгрессов, на которых я участвовал от партии Дашнакцутюн и вне конгрессов, в ежедневных общениях с ним, я сблизи изучил преимущества партии принца Сабахеддина, особенно ее конструктивную позицию в отношении армян. Вот по этой причине находящаяся в Париже армянская партия устроила сегодня этот митинг, отдавая дань уважения памяти Дамата Махмуд-паши, чтя его в лице принца Сабахеддина»^[7]. Речь завершилась лозунгами – «Да здравствует Сабахеддин! Да здравствует солидарность народов! Да здравствует революция!».

Прибытие Сабахеддина в Константинополь в сентябре 1908 года было встречено населением города, главным образом, армянами и греками, с воодушевлением и восторгом^[8].

Такое отношение к принцу Сабахеддину и его идейным установкам со стороны армянских политических деятелей определялось тем, что Сабахеддин и созданная им после неудачи конгресса младотурок в 1902 году «Лига децентрализации и частной инициативы» выступали за то, чтобы были резко расширены права местных органов власти, в частности, чтобы финансами того или иного вилайета империи ведали провинциальные советы, избираемые населением края. Такой подход Сабахеддина к расширению прав местной администрации и выборных органов самоуправления отдельных районов империи гораздо более импонировал армянским политическим деятелям, чем позиция младотурок – иттихадистов, выступавших сторонниками нейтралистского османизма^[9].

В царящей в Турции атмосфере ликования и воодушевления везде говорилось о братстве, равноправии и счастье народов Османской империи. Руководящие деятели младотурецкой партии «Иттихад ве терраки» громогласно заявляли о своих симпатиях к армянскому народу, признавались в том, что они многому научились у деятелей армянских национальных политических сил. Особенно ликовал Стамбул. Везде проходили митинги, посвященные армяно-турецкому братству. Праздничный настрой охватил все районы, учреждения Стамбула. Казалось, Турция вступает в новую, доселе невиданную стадию истории национальных отношений. Анализируя необычайно богатые материалы того периода, мы видим, что народы Османской империи были уверены в искренности обещаний младотурок, нисколько не сомневаясь в том, что политике репрессий, резни и гонений положен конец. Народы эти ничего не имели друг против друга и в житейских ситуациях всегда находились в наилучших отношениях. И только национальная политика правящих кругов империи натравливала их друг на друга, разжигая религиозные страсти и настраивая мусульман против христиан.

Впечатление от младотурецкой революции было большим и в европейских странах. Социалистическая печать посвятила революции хвалебные статьи. Социалисты созвали митинги в Вене, Брюсселе и других городах. Примечательна в этом отношении демонстрация, организованная 10 октября 1908 года в Брюсселе в зале «Мэзон де пёпль», где проходили заседания бюро II Интернационала. Заседание проходило при участии В. И. Ленина, К. Каутского, В. Адлера, Г. Гайдмана, Э. Вайана и других крупных деятелей международного социалистического движения. На заседании с информацией об османской революции выступил представитель партии Дашнакцутюн. Было принято решение предоставить будущей независимой Армении право представительства во II Интернационале^[10].

Политические организации всех народов Османской империи приступили к выработке своих принципов деятельности в новых условиях. В создавшейся ситуации армянские политические партии и общественные организации, с воодушевлением приняв конституцию, отказались от идеи создания независимого армянского государства и сняли вопрос о европейском вмешательстве. Они стремились к углублению революции, к дальнейшей демократизации страны и созданию истинного национального равноправия.

Сразу же после революции было напечатано заявление ответственного органа партии Дашнакцутюн в Стамбуле относительно османской конституции. В этом документе партия Дашнакцутюн объявляла, что она всеми силами будет защищать решения парижского конгресса 1907 года, принятые представителями революционных организаций партии Дашнакцутюн, младотурок, а также других революционных организаций. Партия Дашнакцутюн требовала серьезных гарантий для осуществления конституции и подчеркивала, что в революционных кругах нет доверия к Абдул Хамиду, решение о низложении которого было принято на конгрессе в Париже. В заявлении говорится, что в случае, если правительство Абдул Хамида не удвлетворит требования народов Османской империи, тем паче, если оно попытается повторить обман 1876 года, то все организации вновь возобновят борьбу^[11].

30 июля 1908 года был напечатан циркуляр стамбульского ответственного органа партии Дашнактуцюн, в котором излагается позиция партии. В циркуляре говорится о том, что первая победа освободительного движения – результат многолетней и трудной работы, результат, добытый ценой многочисленных жертв и борьбы, благодаря которой сегодня звучит во всех уголках Османской империи призыв к свободе, братству и равенству. «Однако, – говорится далее в циркуляре, – больно признаться, и мы этого не скрываем, что среди разных слоев народа, в памяти которого живы еще ужасы старого режима, раздаются грустные голоса сомнения и недоверия: «Долго ли продлится эта пора свободы?»^[12]. В документе выражена решимость защищать добытую столь трудной ценой свободу: «Свободу мы завоевали кровью и кровью защитим ее, если появится столь грустная надобность. Свобода эта – наша, и никто не осмелится отнять ее у нас. Она не дарована нам чьей-либо милостью»^[13].

В сентябре 1908 года партия Дашнакцутюн опубликовала свою платформу деятельности на предстоящих выборах в парламент. В документе говорилось: «Мы уверены в том, что для такой многонациональной страны, каковой является Османская империя, лучшая политическая организация – это форма федеративной децентрализации, при которой все части империи, имеющие экономико-географическое и этнографически специфическое лицо, получат внутреннюю административно-законодательную автономию, что усилит и укрепит в целом государственную систему. Сознавая также, что достижение этой цели возможно лишь постепенно, путем коренных демократических реформ и мирного сотрудничества со всеми соседними народами и другими партиями, что убережет новый режим от нежелательных потрясений, партия Дашиакцутюн выдвигает для сегодняшнего дня и для первых заседаний парламента необходимые, вытекающие из сегодняшней действительности, требования». Партия Дашнакцутюн выражает надежду, что эти требования станут основой для мирного сотрудничества между турецкими, греческими, армянскими, македонскими, арабскими, албанскими, курдскими и другими политическими партиями, стремящимися укрепить новый парламентский режим и повести страну по пути свободы, равноправия и братства. Затем партия Дашнакцутюн представила будущему парламенту следующие предложения и требования:

1. Османская империя должна быть признана независимой и целостной, пока она считается конституционной и демократической.
2. Западная Армения является неотделимой частью Османской империи и ведет свои местные дела, опирающиеся на систему децентрализации, которой будут равносильно пользоваться все живущие в стране народы.
3. Османское центральное правительство, основанное на системе народного представительства, ведет общие дела государства, в его ведении находятся также внешняя политика, армия, валюта, таможня, железные дороги, почта, телеграф и др., прочие функции закрепляются за местными органами власти.
4. Парламентские, судебные и местные административные органы должны быть избраны всеобщим, равным, тайным голосованием на принципах выборности по числу голосов. Этот принцип должен быть применен в отношении всех народов и религий в равной мере.
5. Вилайеты должны получить право на широкую автономию в ведении местных дел, общины – в общинных делах. При определении границ между вилайетами, вопреки принципу, применяемому старым режимом, необходимо учитывать особенности географического расселения нации и ее культурных традиций для создания, по возможности, монолитных объединений.
6. Абсолютное равноправие для всех наций и религиозных общин. Ликвидация всех привилегий, носящих классовый характер.
7. Пересмотр конституции под углом зрения децентрализации.
8. Строгое соблюдение свободы слова, печати, совести собраний, забастовок. Неприкосновенность личности, имущества, переписки, свобода передвижения.
9. Всеобщее обязательное и бесплатное начальное образование. Абсолютная свобода в просветительско-культурной области. Равенство всех национальных школ. Обучение на родном языке в национальных школах.
10. Равенство для всех наций государства без религиозного различия при призыве в армию.
11. Обеспечение за счет государства определенным наделом земли каждого крестьянина. Государственные и дворцовые земли сделать общинной собственностью. Право на пользование землей принадлежит трудящимся. Каждый трудящийся имеет право на возделывание такого размера земли, который он сможет обрабатывать без эксплуатации чужого труда. Удовлетворить потребительские нужды трудящегося и его семьи^[14].

После победы младотурецкой революции 1908 года, 15 августа в Турцию прибыли руководители партии Гнчак А. Бояджян, С. Сабах-Гюлян, М. Таматян и многие другие. Однако до их возвращения в Турцию в Париже имели место события, которые необходимо отметить.

С. Сабах-Гюлян рассказывает следующее: «В последнюю неделю июля 1908 года в наш центр в Париже пожаловали консул турецкого посольства в Париже и Ахмед Риза. Они ликовали и приглашали нас в Турцию, заверяя и давая нам всяческие клятвы в том, что мы там сможем спокойно пропагандировать свои идеи и даже организовать оппозиционную партию, если, конечно, пожелаем»^[15]. За неделю до отбытия в Стамбул. А. Бояджян и С. Сабах-Гюлян нанесли ответный визит младотуркам. Они спросили у Ахмеда Ризы, верит ли он в продолжительность действия конституции. Ахмед Риза ответил, что он лично ничего точно не знает, ибо, как ему кажется, охватившая страну эйфория весьма поверхностна и очень эмоциональна. О султане Абдул Хамиде он сказал: «К чему мы стремились – достигли. Приобрели конституцию. После этого султан Хамид нам очень пригодится. Он может оказать нам ряд услуг в решении внутренних и внешних проблем, так как он – непревзойденный дипломат и имеет очень много личных друзей во всех руководящих верхах Европы. Мы должны воспользоваться его авторитетом и возможностями. Он нам нужен^[16]. Интересно сравнить эти высказывания Ахмеда Ризы с его воспоминаниями об этих Днях. Так, в своих мемуарах он признавался, что младотурки, находившиеся в эмиграции в Париже, после июльского переворота и восстановления конституции «не доверяли Абдул Хамиду»^[17]. Поэтому, приняв решение возвратиться на родину, они оставили в Париже Ахмеда Ризу, так как посчитали, что на всякий случай необходимо хоть одного из них оставить за границей^[18]. Таким образом, клятвенно заверяя гнчакистов, что в Османской империи они смогут спокойно развернуть свою деятельность, парижские младотурки сами не были уверены в этом и с подозрением относились к. решению султана восстановить конституцию.

Через день произошла новая встреча. На этот раз по просьбе принца Сабахеддина. Во время встречи Сабахеддин познакомил руководителей партии Гнчак с текстом полученной из Стамбула от его сторонников телеграммы следующего содержания: «Отныне и речи не может быть о децентрализации. Турецкий народ в большинстве примыкает к сторонникам Иттихада. Наши ряды редеют. Если так пойдет и дальше, у нас не останется последователей.. Посему, пока не поздно, спешите приехать»^[19].

Затем Сабахеддин заявил, что он был рад отказу партии Гнчак от участия в конгрессе 1907 г. Далее он сказал: «Если Иттихад останется у власти восемь месяцев, будьте уверены, что всем народам, в частности армянам, грозит гибель. Я говорю об этом по велению совести. Эти люди имели со мной интимные беседы. Мы были откровенны друг с другом, как турок с турком. Из некоторых их признаний и заявлений это было ясно и окончательно вытекал такой вывод. Вам необходимо как можно раньше продумать все и действовать соответствующим образом. Я вновь повторяю вам, как лицо осведомленное, что самое большее через восемь месяцев вашей нации грозит окончательная гибель»^[20]. Исходя из вышесказанного, принц Сабахеддин предложил сгруппировать воедино антииттихадистские силы. Он дал иттихадистам следующую характеристику: «По моему мнению, они представляют для Турции такую же опасность, как и деспотия Абдул Хамида. Надо свергнуть обоих, иначе не ждите никаких изменений. Одних сменят другие, а положение останется прежним, если еще более не ухудшится»^[21].

Принц Сабахеддин сообщал также, что получил из Турции множество писем от высокопоставленных сановников и представителей интеллигенции. Он ознакомил представителей партии Гнчак с их текстами. Общий смысл писем сводился к следующему: наследник престола сообщал, что в тот день, когда будет свергнут с престола султан Хамид и он наследует престол, первое, что он сделает – одарит страну конституцией типа бельгийской со всеми вытекающими из этого факта обстоятельствами относительно власти и законодательства. Следовательно, султан и исполнительная власть должны фактически стать временными представителями народов Турции. Принц заявил, что содержание этих писем не оставляет места для каких-либо сомнений, ибо их авторы являются близкими друзьями наследника престола и самого принца. Если появится надобность, – сказал он, – можно получить письмо с аналогичными обещаниями за подписью самого наследника^[22].

Принц Сабахеддин предложил представителям партии Гнчак найти общий язык с партией Дашнакцутгон и оказать ему помощь в борьбе с иттихадистами.

Такая позиция Сабахеддина была обусловлена проявившимся уже в первые недели после переворота стремлением иттихадистов устранить все другие политические силы и установить свое неограниченное господство в стране. Один из руководителей иттихадистов Назым-бей заявил прибывшему в Измир генеральному секретарю «Общества личной инциативы и децентрализации» Фазлы-бею, что «в этой стране, кроме общества «Единение и прогресс», ни одно другое общество не должно существовать»^[23].

Даже Ахмед Риза в своих мемуарах писал о «тирании в государственных делах», которую установили сразу после переворота оказавшиеся в Константинополе младотурки-иттихадисты^[24].

Одними из первых это почувствовала на себе группа сторонников Сабахеддина, возвратившаяся из эмиграции в Измир и намеревавшаяся отправиться в столицу. По приказу Назыма эта группа, в которую входили Махир Сайд, Авни Кемаль и другие деятели, снискавшие себе известность борьбой против деспотического режима султана Абдул Хамида II, была арестована^[25]. Быстро сориентировавшись в создавшейся обстановке, Сабахеддин перед своим возвращением на родину начал предпринимать шаги для консолидации всех антииттихадистских сил, стремясь заручиться их поддержкой. Именно в этом контексте следует рассматривать его контакты с гнчакистами. Руководители партии Гнчак заявили ему, что они не только безоговорочно согласны с ним, но и готовы оказать материальную и моральную поддержку, а также пойти на физические жертвы в деле осуществления подобной программы. Принц предложил представителям партии Гнчак, не мешкая, выехать в Стамбул и нанять там солидное здание под редакцию будущей газеты, которую необходимо издавать на турецком, французском, армянском языках, в случае надобности, – и на греческом: языке. По планам принца эта предполагаемая газета должна была быть газетой типа «Тайме». В этой газете в первую очередь должен был быть дан анализ мидхатовской конституции, выявлен ее анахронизм и должно быть предложено принятие конституции, бельгийского типа. Когда умы будут подготовлены к восприятию этой идеи, надо постараться возвести на престол наследника и таким образом достичь цели. «Замысел удастся легко осуществить, – сказал принц, – ибо в этом деле нам помогут не только многие высокие чины из военных, но и лица из влиятельных семей В. Порты»^[26]. Руководители партии Гнчак выразили готовность выделить для. газеты своих литературных сотрудников и обещали взять на себя треть расходов.

Во время встречи речь зашла о точке зрения партии Гнчак по национальному вопросу. Представители партии Гнчак сообщили, принцу Сабахеддину, что они всегда стояли на позициях политической децентрализации. По мнению руководителей партии Гнчак, Турции необходима «децентрализация на основе, автономии по принципу истории, исторической родины и нации. Во всех вновь созданных многонациональных государствах история вершится по аналогичному пути, а в самых прогрессивных странах эта проблема разрешается исключительно подобным образом. Разрешение коренной проблемы возможно лишь таким путем, в противном случае все местные политические и административные изменения останутся лишь на бумаге, а нам, армянам, ничего эти изменения не дадут»^[27].

На такую постановку вопроса руководителям партии Гнчак Сабахеддин ответил: «Я готов принять именно эту форму, и если об этом не слишком ясно говорю в своей программе, употребляя лишь слово «децентрализация», то это следствие того, что я не успел изучить эту проблему глубоко. С другой стороны, я учитываю царящий в стране фанатизм»^[28].

Необходимо подчеркнуть, что Сабахеддин, с одной стороны, в конфиденциальных беседах с армянскими деятелями давал заверения в готовности признать автономию для подвластных народов, а с другой, в своих публичных выступлениях в Константинополе говорил как раз обратное. Так, в своей речи, произнесенной в одном из театров Перы с целью разъяснения программы руководимой им группировки младотурок, он заявил, что эта программа «вовсе не имеет целью, как думают многие, обеспечение областям Оттоманской империи политической автономии и образование из них федерации, а направлена лишь к искоренению злоупотреблений, поощрением коим служил произвол и полное отсутствие контроля, коими отличался предшествовавший режим»^[29].

По прибытии в Стамбул руководители партии Гнчак имели по просьбе младотурок-иттихадистов встречу с Шакиром Бехаэддином и его близкими друзьями – Талаатом и Энвером. Как показала встреча, между образом мышления этих людей и принципами руководителей партии Гнчак в деле разрешения национального вопроса не могло быть никаких точек соприкосновения.

24 августа в Стамбуле состоялось первое публичное собрание членов партии Гнчак, на котором с докладом на тему «Партия Гнчак и ее позиция» выступил С. Сабах-Гюлян. В публичном собрании участвовали А. Бояджян, М. Таматян, Д. Манкулян, А.. Арамянц и многие другие. С. Сабах-Гюлян остановился в докладе на пройденном партией Гнчак пути, на тяжелом положении армянского народа при правлении Абдул Хамида. Затем он подробно проанализировал все этапы антихамидовской борьбы армянского народа. С. Сабах-Гюлян сказал, что армяне долгое время покорно» сносили варварский гнет и только тогда выступили с оружием в руках для защиты своих прав, когда Саид-паша заявил, «что для разрешения армянского вопроса необходимо уничтожить самих армян». С. Сабах-Гюлян выразил надежду, что новая Турция разрешит национальный вопрос, и все входящие в ее состав нации получат политическую автономию.

Национальному вопросу было посвящено и публичное собрание, организованное 5 сентября в Стамбуле, На нем вновь выступил С. Сабах-Гюлян. Он вновь выдвинул точку зрения, по которой Армения должна была оставаться в составе Турции, имея политическую автономию.

Партия Гнчак печатала в газетах многочисленные статьи, в которых еще и еще раз освещалась позиция партии в национальном вопросе. Она публично заявила о том, что будет бороться против младотурок, если последние попробуют утвердить свое господство над инонациональными народами Турции. Она требовала абсолютного равноправия, автономии для всех народов, превращения конституции Мидхата в демократическую конституцию, свержения султанской монархии, бесповоротного отделения халифата от государства и т. д. «Пока не будут удовлетворены все вышеперечисленные требования, мы будем продолжать борьбу», – писали гнчакисты^[30].

«Гнчак» заявляла: «Ближайшая цель нашей борьбы – автонмия для Армении, Македонии и для других народов, а демократическая конституция – для всей Турции. Конечная цель нашей борьбы – установление социализма в Армении и во всей Турции». В статье заявлялось также, что если до младотурецкого переворота партия Гнчак требовала отделения Армении от Турции, то теперь она отказывалась от подобного требования, поскольку в стране установился конституционный строй^[31].

Осенью 1908 года А. Бояджян и С. Сабах-Гюлян пересмотрели программу партии и 20 октября напечатали отредактированный вариант, поставив ее на общее обсуждение.

24 ноября 1908 года центральный комитет партии Гнчак разослал циркуляр находившимся в Турции своим филиалам. В циркуляре отмечалось, что, благодаря младотурецкой революции в Османской империи, завоеваны некоторые политические права, расширение и углубление которых даст возможность народам империи продолжить национальную и классовую борьбу. Исходя из интересов усиления Турции и её развития по пути прогресса, партия поручала своим филиалам всемерно усилить работу по упрочению идей мира и братства народов Османской империи, убеждая турок, арабов и другие народы в том, что армяне не имеют никаких сепаратистских намерений, поскольку в Турции существует конституция^[32].

12 июля 1909 года в Стамбуле в легальных условиях был созван VI съезд партии Гнчак, в работе которого принимали участие 79 делегатов из разных стран, в том числе из Османской империи. Они обсудили проект программы партии и утвердили ее с некоторыми изменениями. Подчеркнем и то важное обстоятельство, что если до 1909 года партия Гнчак имела одну «общую программу для всей Армении, то теперь она приняла программу лишь для Западной Армении. II поскольку старая программа не была отменена, остается предположить, что все пункты, кроме касающихся Турции, оставались прежними. Следовательно, партия Гнчак с 1909 до 1914 гг. имела две программы. После 1915 года принятая относительно Западной Армении программа снималась с повестки дня партии Гнчак и в силе оставалась старая, уже упомянутая нами программа.

В новой программе партии, составленной исходя из положения и задач Западной Армении, подчеркивалось, что пролетариат получит полную свободу лишь тогда, когда возьмет в свои руки все средства производства. Для достижения этой цели все партии страны должны объединиться для свершения социалистического переворота, завершить классовую борьбу и установить социалистические порядки. В программе говорилось о том, что современный строй Турции гибельный для всех народов империи. Партия Гнчак хочет спасти все народы Османской империи, ведя их по пути социализма, для достижения которого необходимо создание полно мочного законодательного собрания, которое обсудит экономические, политические и культурные вопросы, утвердит широкую автономию на местах (вилайеты, каза, общины) по выборному принципу, привлекая к участию в выборах всех граждан от 20 лет и выше, невзирая на национальность, пол и религию. Выборы должны быть тайными, равными и прямыми. Необходимо уничтожить сословия и признать всех граждан равными перед законом. Необходимо также учредить свободу печати, слова, совести, свободу народов и союзов, неприкосновенность личности и имущества. Содержать религиозные учреждения на средства верующих. Установить всеобщую воинскую повинность, иметь в мирное время народную милицию. Установить обязательное и бесплатное обучение, оказывать материальную помощь нуждающимся. Сделать турецкий язык языком государственным и знание его признать необходимым для всех. В то же время все граждане империи должны иметь право выступать в учреждениях и в судах на своем роддом языке. Объявить все языки равноправными в государственных и судебных учреждениях. Ввести бесплатную медицинскую помощь и судопроизводство, отменить смертную казнь. В программе подчеркивалось также, что необходимо пересмотреть существующую налоговую систему, упразднить все косвенные налоги, ввести прогрессивный налог, установить восьмичасовой рабочий день. Особое внимание в программе уделялось земельному вопросу. Требовалась ликвидация всех тех законов, которые тормозят свободное развитие крестьянского хозяйства, утверждалась необходимость ликвидации остатков крепостничества, возврата насильственно захваченных земель своим хозяевам. Предлагалось с помощью государства расселить беженцев на своих землях. Для разрешения национального вопроса программа предлагала защиту прав наций, отрицание господства одной нации над остальными, соблюдение прав наций на самоопределение. В новых условиях партия отказывалась от революционной пропаганды и переходила к парламентской деятельности. Вместе с тем, она принимала такие формы борьбы, как забастовки, профсоюзы, кооперации, то есть все те формы, которые использовались международной социал-демократией. В программе подчеркивалось, что в отношении конституционной Турции не дозволяется какая-либо форма сепаратизма. Отмечалось также, что необходимо пропагандировать социал-демократические идеи среди всех народов Турции, создать в их среде социал-демократические фракции, которые составят часть международной социал-демократии^[33].

Таким образом, изучение материалов показывает, что как партия Дашнакцутюн, так и партия Гнчак отказывались от идеи независимости Армении в условиях конституционной Турции и выражали готовность сотрудничать с младотурками в деле благоустройства всей Османской империи, развития национальных и социальных отношений и тем самым разрешить стоящие перед страной основные проблемы.

В то бурное время из различных группировок начинает оформляться еще одна армянская конституционно-демократическая партия – Армянская партия конституционных рамкаваров. Изучение политики этой партии представляет определеный интерес с точки зрения нашей проблемы. Действующая Реорганизованная партия Гнчак, «Союз единомышленников» и партия Арменакан, объединившись и выработав единую программу, выступили с заявлением, в котором говорилось, что «в новых условиях действующей османской конституции, как бы она ни способствовала смягчению ситуации, обстоятельства вынуждают нас, перестав быть революционной организацией, объединиться в партию под названием «Армянская конституционно-демократическая партия», которая основана сознательными и серьезными лицами, рекомендованными полномочными представителями объединяющихся партий. Решение принято в Александрии, 31 октября 1908 г.»^[34].

Отмечая в своей программе, что с утверждением конституционного режима в Турции для всех народов страны открылась новая эра, эра прогресса, вновь созданная армянская партия считала, что в подобных условиях «существованию и деятельности революционных партий, естественно, должен быть положен конец»^[35]. Вместо них, – говорится в программе, – желательно создание легальных партий с определенной политической программой и формой деятельности, которые будут призваны осведомлять и просвещать общественное мнение, воздействуя на правительство, как это делается в странах с конституционно-демократическим режимом. Именно по этому принципу после провозглашения османской конституции у всех народов империи начали создаваться легальные политические партии, которые публиковали свои программы. Бывшие армянские революционные организации также превратились в легальные политические партии. Говоря о бывших революционных партиях, конституционные демократы имели в виду партий Дашнакцутюн и Гнчак. Однако далее в программе отмечалось: «В частности, чувствуется необходимость в такой политик ческой партии, которая оставалась бы в стороне от крайне экстремистских мировоззрений и спорных социалистических учений. Эта партия в армянской действительности должна действовать согласно чаяниям народа, в соответствии с требованиями времени и законными средствами. Только такая партия может собрать вокруг себя сознательные и жизнеспособные слои армянского народа без религиозного и классового различия»^[36]. Сделав своим политическим кредо просветительские идеи, эта партия девизом своей деятельности считала «гегемонию народа». Партия подчеркивала существование наций, однако отрицала их слияние, считая с точки зрения интересов османского государства слияние опасным и вредным. Партия считала, что «народ, составляющий большинство, должен уважать права меньшинств», «что «армяне представлены в Турции в двух аспектах – как османские граждане и как армяне по национальности. Эти два аспекта непременно должны быть подчеркнуты, не противореча друг другу».

Армянская партия Конституционных рамкаваров как партия либеральной буржуазии выступала от имени всего народа, его национальных и политических интересов и претендовала на роль руководителя консолидации всей нации, всех классов, религиозных учений и сект. «Под знаменем партии, – говорится в программе, – добросовестный богач, старательный трудящийся и сознательный интеллигент с готовностью и по доброй воле должны протянуть друг другу руку во имя общих интересов и для достижения общей цели»^[37]. Цель партии – превратить османскую конституцию в конституцию демократическую, установить в стране децентрализацию, постепенно расширяя местные права общин и губерний. Партия стремится сохранить и развивать армянский язык, историю, литературу, все национальные духовные ценности. В программе подчеркивалось, что партия Конституционных демократов функционирует при конституционном режиме как законная политическая партия, а не как повстанческий тайный революционный орган^[38].

Главными средствами деятельности партии считались печать, национальные и общие публичные собрания, выборные кампании, парламентская борьба и т. д. Понятно, что, будучи партией либеральной буржуазии, Конституционные рамкавары фиксировали в своей программе почти все те демократические требования, которые записаны в программах европейских буржуазных партий.

Касаясь государственного строя страны, рамкавары признавали султана как «императора османов», однако считали, что он обязан уважать конституцию, законы, добиваться независимости страны и ее территориальной целостности. Законодательная власть должна принадлежать султану и парламенту. Суд должен быть независимым от административной власти, законы должны совершенствоваться. Образование должно быть свободным. Каждый османец имеет право открыть на свои средства школу. Каждая нация имеет право организовывать свое начальное образование. Государственный язык обязателен в приходских школах. Кроме турецкого языка, в приходских школах должно быть введено преподавание местных языков и выработана единая образовательная программа, которая должна быть взята под контроль правительством. Только родной язык, теология, национальная история и литература не должны подлежать цензуре.

Для обеспечения мира и братства народов рамкавары считали также необходимым сделать кочующих беев и ага ответственными перед законом, прикрепить их к земле в определенных районах. Необходимо ликвидировать отряды хамидие, уничтожить феодальные права беев и ага, положить конец произволу в сборе налогов. Знакомство с положениями программы партии Конституционных демократов показывает, что она признавала конституционную монархию Турции, связывая судьбу западных армян с судьбой других народов Османской империи. Рамкавары были сторонниками мирного развития империи, отрицали революцию и независимость Армении. Национальный вопрос рамкавары стремились разрешить установлением децентрализации и местной автономии.

Программа этой партии была по своей сути буржуазной, однако она была по сравнению с конституцией Мидхата несравнимо более прогрессивной. Программа партии давала Турции хорошие перспективы для ее буржуазного развития, то, чего не давала конституция Мидхата.

Руководители партии Рамкавар после создания партии выехали в Стамбул и развернули деятельность в Западной Армении и в местах с преобладающим армянским населением. Однако они не достигли больших успехов, так как партии Дашнакцутюн удалось повести за собой большинство западных армян. Рамкавары достигли ощутимых успехов в Ване, где все члены партии Арменакан были вовлечены в их ряды.

Организации партии Рамкавар были созданы и в Константинополе, Измире, Харберде, Тигранакерте, в отдельных городах Киликии, в Египте и Америке. Но, тем не менее, партия Рамкавар не достигла больших успехов, ее численность в 1912 году не превышала одной тысячи^[39].

Таким образом, после младотурецкой буржуазной революции в 1908 году в Османской империи действовали три армянские партии – Дашнакцутюн, Гнчак и Армянская конституционная партия Рамкавар. Все три партии приспособились к требованиям младотурок, приняли идею целостности и неприкосновенности Османской империи,

Мы отмечали выше, что в первые месяцы младотурецкой революции западные армяне верили обещаниям младотурок и конституции Мидхата. Видевшие погромы и мечтавшие о мире западные армяне были глубоко убеждены в том, что в жизни Турции начинается качественно новый этап и в этой стране отныне будех царствовать равенство наций, братство и свобода. Что касается политических партий, то они подходили к этому вопросу с разных позиций. Ни Дашнакцутюн, ни Гнчак до революции 1908 года не верили младотуркам. Разница лишь в том, что не веря младотуркам, партия Дашнакцутюн заключила союз с младотурками, исходя из теоретического положения, что для решения национального вопроса буржуазная Турция предпочтительнее, чем феодальная. Партия же Гнчак не пошла на установление союза, считая, что младотурки неискренни и что практически в союзе с ними невозможно ничего добиться. Что касается Армянской конституционной партии Рамкавар, то, созданная после революции 1908 года, она, также не веря младотуркам, сделала все, чтобы найти точки соприкосновения с ними. Однако, в первые месяцы революции 1908 года, в период беспрецедентной пропаганды общеосмакской солидарности, армянские политические партии, особенно Дашнакцутюн, все же связывали кое-какие надежды, с тем, что новая буржуазная Турция сможет решить национальный вопрос. И в то же время доминировавшие в политической жизни Турции негативные явления порождали глубокие сомнения в отношении младотурок.

В этой связи весьма характерна оппозиционность партии Гнчак по отношению к младотуркам. Анализируя создавшееся в Турции положение, ее газета писала о партии Единение и прогресс: «Как социал-демократы, мы противники этой партии. Наша позиция не может быть другой. Однако в то же время мы не можем, не отметить ее энергичную деятельность во всей Турции»^[40].

Вполне понятно, что отношения между младотурками и армянскими политическими партиями должны были с течением времени все более обостриться, ибо, если эта партия турецкой буржуазии была щедра на словах, то на деле она не намерена была делать никаких уступок национальным меньшинствам. Развернувшиеся впоследствии события подтверждают ту истину, что младотурки в области национальной политики действительно продолжали политику Абдул Хамида.

Сущность этой политической линии полностью раскрылась в период организованного Абдул Хамидом контрреволюционного мятежа, когда в Адане, Киликии и в других местах произошли резня армян и погромы, жертвами которых стали свыше 30 тысяч человек.

После свержения Абдул Хамида, чтобы удовлетворить требования армян, младотурки были вынуждены создать особую комиссию, которая должна была выявить причины армянских погромов в Адане. В комиссию, состоящую из четырех человек, вошли и два армянина – судебный следователь вилайета Монастыр (ныне – Битол) Арутюн Мостичян и член османского парламента Акоп Папикян^[41]. Оба они были членами младотурецкой партии. Председателем комиссии был А. Папикян. В докладе, составленном в связи с аданскими погромами А. Папикяном, говорилось: «В заключение я должен, к величайшему сожалению, добавить, что члены партии Иттихад были организаторами и участниками чудовищной аданской резни. Этот факт подтвержден многими слоями населения губернии, а также консулами, американскими миссионерами и католическими священниками»^[42]. За эти строки в докладе и погиб А. Папикян. 20 июля он скончался у себя дома при загадочных обстоятельствах. Доклад А. Папикяна об аданских погромах был переведен на армянский язык и издан в 1919 году константинопольской типографией «Киликия»^[44]. Он не оставлял места для сомнений в том, что младотурки по отношению к армянам стояли на тех же позициях, что и Абдул Хамид. Этот документ вскоре стал известен армянским политическим партиям. Последние, естественно, должны были внести поправки в свою политику по отношению к младотуркам.

Тот факт, что аданские погромы были организованы младотурками, сегодня не вызывает сомнения[44].

Современная турецкая историография в вопросе аданской резни приняла на вооружение теоретическое наследие Абдул Хамида и младотурок^[45]. Согласно версии турецкой историографии, армяне в Адане собрали очень много оружия – около 13 тысяч единиц – и готовились к мятежу, который начался 27 марта 1909 года. Армяне стали уничтожать турок, после чего в Адану были переброшены три роты солдат, которые открыли огонь по армянам. По версии турецких историков общее число жертв составляло 10 тысяч человек, большинство из которых были мусульмане. По утверждению турецкой историографии, в кровопролитии в Адане виновны лишь армяне и их руководитель епископ Мушег. Чтобы угодить Европе, иттихадистское правительство приговорило к смерти девять совершенно невиновных мусульман^[46].

Попирая элементарные принципы историографии, турецкие историки голословно пытаются оправдать политику истребления армян Абдул Хамида, утверждая, что армяне выступали против Турции, организовывая мятежи, восстания и убийства. Они утверждают, что после восстановления мидхатовской конституции в 1908 году, «пользуясь наивностью иттихадистов, армяне еще шире развернули свою деятельность. Ставшие игрушкой в руках русских и англичан, вооруженные современным оружием, они стали настоящим бедствием для турецкого государства, к которому должны были испытывать лишь чувство признательности»^[47].

М. Варандян пишет: «Увы... нам не суждено было радоваться даже в ту минуту, когда жестокий палач армянского народа валялся без сознания перед армией освобождения, когда, как труп, он был вышвырнут из своего смертоносного дворца. Пока Константинополь торжествовал свободу, в Киликии происходили погромы, целая армянская губерния была превращена в место бойни и пепелищ... Это было делом рук хамидовцев. Жестокий султан решил еще раз залить кровью армян всю страну, чтобы добиться европейского вмешательства с целью восстановления своей власти или окончательной гибели Турции. Это было делом рук хамидовцев, на в дальнейшем выяснилось, что в аданской резне, где 30 тысяч армян пополнили число жертв, принимали участие и иттихадистские власти. А центральная власть в эти черные дни была полна безразличия. Ни одного гневного слова, протеста по поводу погромов! И даже в официальных кругах ходили слухи о том, что армяне были зачинщиками и во всем виновны армянские революционеры»^[48]. Как свидетельствует М. Варандян, партии Дашнакцутюн было ясно, что в организации и осуществлении аданских погромов принимали участие и младотурки. Она должна была определить, свою тактику в новых условиях.

М. Варандян писал: «Что делать? Сомнение закралось в душу по отношению к политике Иттихад, но в эти чудовищные дни, когда в бушующем море ислама горстку армян, как щепку, носило по волнам, единственным маяком спасения был снова Иттихад. Ведь и эта организация пролила кровь за свободу и хотела процветания страны в конституционных условиях. В числе турецких революционеров было ядро искреннее и конституционное, хотя и окруженное, к сожалению, сомнительными элементами. К этому ядру относился и интеллектуальный вождь Иттихад Ахмед Риза, которого мы знали еще с давних пор: фанатичный турок, да, ревностный поборник централизации, противник автономной Армении, но и убежденный защитник конституции и мирного прогресса. Руководители партии Дашнакцутюн даже после киликийских ужасов решили снова с улыбкой на лицах встречать молодых турок, продолжать дружеские отношения с партией Иттихад, которая снова была хозяином положения»^[49]. В этот напряженный исторический момент партия Дашнакцутюн решила не порывать отношений с младотурками, а, наоборот, войти в более тесный контакт с этой партией. Созванный в сентябре 1909 года V общий съезд партии Дашнакцутюн принял следующее решение: «Имея в виду, что внушающие доверие слои Турции, заинтересованные в коренном переустройстве страны, сплочены вокруг партии Иттихад ве Теракки, мы решили продолжить сотрудничество с Иттихад посредством смешанных комитетов, состоящих из представителей двух партий, не сходя с намеченного общим собранием пути»^[50].

Вскоре между младотурками и партией Дашнакцутюн на основе решения съезда заключается следующее соглашение: «Для обеспечения свободы родины, защиты ее территориальной и политической целостности, устранения недоразумений между некоторыми личностями и улучшения отношений между османскими слоями партии Иттихад ве Теракки и А. Р. Дашнакцутюн пришли к полному соглашению по следующим основным пунктам:

1. Для осуществления конституции и незыблемого упрочения общественного развития в стране необходимо бороться совместно, не жалея для этого никаких сил.
2. По отношению к реакционным движениям действовать согласованно, применяя методы, обусловленные законом.
3. Считая конечной целью совместной деятельности двух партий сохранение целостности османской родины, они должны на деле развеять унаследованные от деспотического режима слухи о том, что армяне стремятся к независимости.
4. Обе партии заявляют о том, что они единодушны в «расширении прав вилайетов» и поддерживают развитие и прогресс общей османской родины.
5. Иттихад ве Теракки и партия Дашнакцутюн, считая поучительным предостережением события 31 марта и трагические события в Адане, решили действовать совместно для осуществления основных пунктов»^[51].

Документ подписали представитель общего центра партии Иттихад ве Теракки и представитель ответственного органа партии Дашнакцутюн Константинополя.

В том же 1909 году партия Дашнакцутюн посчитала необходимым ознакомить всех армян и всех остальных османцев с декларацией V всеобщего съезда, в которой сформулировано ее политическое кредо. В этом документе говорится:

«1. Как борющаяся революционная партия партия Дашнакцутюн отказывается от тех заговорщических средств, с помощью которых она сражалась против старого деспотического режима, и в случае необходимости всеми своими военными силами выступит против реакции, если последняя станет угрожать конституционному строю.
2. Партия Дашнакцутюн с тем же размахом продолжит свое сотрудничество с молодой турецкой партией и интеллигенцией во имя защиты конституции и сплотится со всеми оппозиционными элементами – армянскими и другими, которые защитят новые порядки, а также интересы угнетенного класса.
3. Решительно отвергая сепаратистские устремления, партия Дашнакцутюн должна стремиться восстановить политические и экономические порядки страны и целостность османского государства, основанную на широкой местной автономии всех районов и упрочении союза всех слоев»^[52].

О соглашении, заключенном с младотурками, М. Варандян пишет: «И снова тот же сизифов труд. Приветствуя свержение старого режима, пронесся и аданский суховей. И это новое бедствие народ-мученик проглотил, заставив себя поверить в то, что это бедствие также порождение отмирающего хамидовского режима, порождение его агонии. Армянский народ забыл и тот судебный фарс, который должен был наказать авторов трагедии и, не помня зла, впрягся вместе с теми же молодыми турками в телегу прогресса и возрождения. Сотрудничая с господствующей и мощной османской партией, Дашнакцутюн снова развернула энергичную и плодотворную деятельность в Армении, во всех заселенных армянами областях империи»^[53]. Таким образом, в создавшихся сложных условиях партия Дашнакцутюн определила свою позицию. Анализируя положение, она решила не прерывать связей с младотурками, а, наоборот, войти с нею в более тесный контакт.

По нашему мнению, партия Дашнакцутюн в своей политике в этот момент допустила грубую ошибку. Дело в том, что в то время, когда в условиях «больной» Турции шла борьба за свержение феодальных порядков и установление буржуазного строя, партия Дашнакцутюн, соединившись с антифеодальными и антихамидовскими силами, поступила совершенно правильно. Как бы младотурки ни были оторваны от масс, как бы ни выступали они с позиций национализма против освободительной борьбы народов, тем не менее, предложенная ими программа и конституция Мидхата означали удар по старой Турции и перспективу создания буржуазной Турции.

Опыт буржуазных и буржуазно-демократических революций свидетельствует о том, что в борьбе за установление нового строя должны сплотиться, создать единый фронт все прогрессивные силы. Достигнув своей цели – победы нового буржуазного строя, эти силы уже вступают в борьбу за осуществление своих собственных политических и экономических задач. В данном случае в условиях Османской империи были правы те политические партии, которые создали единый с младотурками фронт для свержения феодальных порядков и установления буржуазного строя. Буржуазные порядки, по сравнению с феодальными, создают более благоприятные условия для развития национальных меньшинств. И. наконец, надо учесть и то важное обстоятельство, что при буржуазном строе создаются более благоприятные условия для возникновения и деятельности пролетарских партий и национальных организаций. Именно с этой точки зрения можно утверждать, что до 1908 года, до победы буржуазной революции в Турции, партия Дашнакцутюн вела правильную политику, стремясь к достижению соглашения с младотурецкой партией.

Однако после революции ситуация полностью изменилась. Младотурки захватили власть, и их практическая политика показывала, что они не намерены делать никаких уступок в национальной политике, что османизм означает ассимиляцию малых народов. Такая национальная политика широко пропагандировалась в младотурецкой печати. Это обстоятельство неоднократно подчеркивалось в печати армянскими политическими партиями, и в особенности партией Дашнакцутюн.

Аданские события стали новым этапом в национальной политике младотурок. Если раньше младотурки говорили об османизме, понимая под этим ассимиляцию всех наций в Турции, то после этих событий политика ассимиляции обрела новое качество. Убедившись в невозможности ассимиляции христианских народов, младотурки перешли к политике осуществления массового истребления армян, основу которой заложил Абдул Хамид.

Партия Дашнакцутюн видела и понимала качественное изменение политики младотурок. Осознавали его и другие армянские политические партии. Это обстоятельство видели и чувствовали, в первую очередь, западные армяне, которые переживали в связи с этим большую тревогу и беспокойство. «Медовый месяц» революции канул в прошлое, народ чувствовал приближение опасности погромов. Аданские погромы были ярким свидетельством этой политики.

После аданских событий партия Дашнакцутюн должна была прервать отношения с младотурками, развенчать их политику, стать оппозиционной партией и, наконец, осуществить политику вооружения народа, создания военной силы, чтобы в минуту опасности народ не был невооруженным и беспомощным. Однако партия Дашнакцутюн совершила грубую ошибку. Не веря младотуркам и будучи уверена в том, что они в конце концов перейдут к политике истребления армян, она стала цепляться за младотурок, заключила с ними соглашение, надеясь выиграть время. Однако время, к сожалению, шло не в пользу ни партии Дашнакцутюн, ни армянского народа. Время работало на младотурок. Вот это важное обстоятельство и не учли руководители партии Дашнакцутюн, не учли, что в корне изменились условия и задачи борьбы. И вместо того, чтобы в новых условиях выступить с новыми лозунгами, призвать народ к сплочению и вооружению, заключить, союз с другими армянскими политическими партиями, создать единый фронт и противостоять опасности, партия Дашнакцутюн, наоборот, продолжала руководствоваться старыми лозунгами, рассуждать о братстве и равенстве и, более того, под давлением младотурок разоружать народ, призывать его сдать оружие. Это была недальновидная, беспомощная политика, равносильная предательству. Ведь было ясно, что в час опасности армянский народ окажется беспомощным и невооруженным.

В стличие от партий Дашнакцутюн, партия Гнчак не пошла на компромисс с младотурками. Партия Гнчак вела независимую политику. В создавшихся условиях она сочла целесообразным вступить в антииттихадистский блок, которым руководила партия Итиляф^[54].

12 июля 1909 года в Константинополе начал свою работу V съезд партии Гнчак, который продлился четыре месяца. Основным вопросом съезда был следующий: каким путем должна следовать партия – революционным или конституционным? Этот вопрос вызвал серьезные дискуссии. Делегаты разделились на две группы. Одна группа (в основном восточные армяне) не верили младотуркам и мидхатовской конституции и требовали развернуть в Турции нелегальную революционную деятельность. Другая группа, имея в виду тяжелое положение обессилевших западных армян, считала, что для революционной деятельности нет благоприятных условий и утверждала, что:

1. Мидхатовская конституция, совершенствуясь со временем и пробуждая национальное самосознание всех народов Османской империи, положит конец межнациональной ненависти.
2. В этот период мирной деятельности необходимо в пределах возможности и средств подготовить армянский народ к самообороне.
3. Развивая армянский народ экономически и интеллектуально, необходимо также развивать его политически.
4. Тем самым армянский народ сможет приступить к решительным революционным действиям, когда грянет распад Турции.

После бурных дискуссий съезд принял следующее решение:

«1. Действовать в Турции на легальной основе, пока у трудящегося народа не отняты законные права.
2. Имея в виду тот факт, что турецкий национализм и его выразители в лице политических деятелей (иттихадистов) сознательно стремятся к ассимиляции нетурецких слоев под общим названием османов, съезд отрицает идею ассимиляции и решает бороться против этого направления, принимая право свободного развития, право наций на самоопределение.
3. Принимая во внимание непрочное положение османской конституции и вероятность реакционного движения, съезд поручает исполнительным органам вопрос организации самообороны»^[55].

Затем съезд обратился в циркуляре к филиалам партии Гнчак. "В этом документе было подробно проанализировано экономическое и политическое положение Турции. Съезд приветствовал конституцию Мидхата. «Какой бы эта конституция ни была неудовлетворительной, она – результат революционной деятельности и пролитой крови»^[56].

После того как была составлена отдельная программа гнчакистов Турции, фактически была основана самостоятельная Гнчакская партия турецких армян. В 1910 году был созван первый съезд Гнчакской партии турецких армян. Исходя из идеологического и программного положения Гнчакской партии турецких армян, съезд, счел необходимым решить земельный и рабочий вопросы.

Об отношении к другим социал-демократическим организациям Турции было принято следующее решение: «В разных частях Турции постепенно возникают социал-демократические организации болгар, греков, евреев и других народов. Обращает на себя внимание и тот факт, что эти идеи постепенно, хотя и медленно, распространяются и среди турок. Имея в виду, что в Турции крайне необходимо сплочение разрозненных социал-демократических сил для выражения коллективного отношения к политическим и экономическим условиям и успеха социал-демократического дела, съезд поручает руководящему центральному органу войти в тесный контакт с другими социал-демократическими партиями, и морально поддержать их, в особенности слабые усилия турецких социал-демократов»^[57].

Оставаясь верным принятому V съездом партии Гнчак решению о межпартийной солидарности, съезд счел необходимым заключить союз по общегосударственным, национальным вопросам и вопросу о самообороне с другими партиями, стоящими по своим взглядам на точке зрения партии Гнчак^[58].

Как видим, логика национальной и классовой борьбы направила эту партию к выработке такой программы, согласно которой она, с одной стороны, принимала легальные условия борьбы, с другой, – учитывая грозящую армянскому народу опасность со стороны младотурок, развернула деятельность для организации самообороны. Однако необходимо учесть то обстоятельство, что после раскола в 1896 году партия Гнчак ослабела и потеряла былую мощь и авторитет, в этом случае в создавшихся сложных условиях ее позицию можно считать правильной. Поскольку она была слаба и не могла повести за собой широкие народные массы, принятое ею правильное решение об обеспечении безопастности армянского народа практически не дало результатов.

Партия Гнчак сумела дать правильную характеристику антиармянской политике младотурок. Так, С. Сабах-Гюлян писал об иттихадистах: «Чудовище, убивающее армян, было перед глазами. Хотя многие из армян не только не видели его, но и, видя, делали вид, что не видят. Иттихад действовал, армянин же, охваченный личными корыстными интересами, либо спал, либо становился все ограниченнее»^[59]. Видя опасность, которая грозила западным армянам со стороны Иттихада, партия Гнчак начала последовательно разрабатывать идею создания блока с итиляфистами. Она протянула руку Итиляф, надеясь усилить её и с её помощью свергнуть власть иттихадистов и в условиях руководства Итиляф создать в стране демократический строй и благоприятные условия для самоопределения наций^[60].

Вопрос совместного блока с Итиляф был весьма важен. Он обсуждался на состоявшемся 26 сентября 1912 года в Константинополе втором делегатском собрании членов партии Гнчак в Турции.

В первом томе истории партии Гнчак отмечается, что в повестке дня собрания было несколько актуальных вопросов, которые нуждались в незамедлительном решении. Один из них – позиция партии Гнчак по отношению к Иттихад и Итиляф, «первая из которых была руководящей партией Турции, а вторая находилась в оппозиции и вела бурную борьбу с первой».^[61] По стечению обстоятельств партия Гнчак достигла такого состояния, когда необходимо было пересмотреть и уточнить свою позицию, выработанную в Дни революции 1908 года. Именно этот вопрос обсуждался на съезде. На собрании были приведены очевидные, неопровержимые факты о том, что Иттихад ведет панисламистскую и пантюркистскую политику, стремясь к ассимиляции и уничтожению немусульманских народов Турции. Цитировались выдержки из речей руководителей иттихадистской партии, которые подтверждали достоверность вышеупомянутого тезиса. Из иттихадистской газеты «Тан» была приведена выдержка о том, что «не может быть армянского национального собрания, ибо нет армянской нации. В Турции есть одна нация – османская». Было приведено заявление известного младотурецкого деятеля Хюсейна Джавида о том, что «применение статьи 61 для благоустройства восточных вилайетов Османской империи невозможно, и мы никогда не сможем заниматься такими вопросами». Иттихадистский депутат Асим-бей заявил: «Нас не могут напугать реформами в Армении. Целостность Османской империи – необходимое условие для сохранения равновесия сил европейских держав». В иттихадистских газетах велась открытая пропаганда за закрытие высших армянских школ. Существование армянских школ считалось причиной ослабления османского государства. Разрешение на основание армянских лицеев считалось грубой ошибкой. Исходя из направленной против национальных меньшинств политики Иттихад, съезд принял следующее решение:

1. На принципиальной основе утвердить сотрудничество с прогрессивными элементами – партиями.
2. Создать оппозиционные силы, направленные против губительного националистического движения, способствовать укреплению прогрессивных турецких слоев, развить в них дух свободолюбия, отдать предпочтение тем турецким политическим партиям, которые руководствуются более левыми принципами.
3. Вступив во временное сотрудничество с одной из турецких партий, обратить особое внимание на действующие в нашей национальной действительности армянские партии. Дать свободу отделениям, предоставив им возможность самостоятельно решать вопросы местного характера согласно инструкциям центрального руководящего органа.
4. Имея предварительное решение о сотрудничестве с Салоникской социалистической федерацией и выслушав тов. Влахова, который выступил с предложением о сотрудничестве, согласно последнему пункту пятой части программы партии съезд принимает это предложение и поручает вновь избранному центральному органу вступить в переговоры.
5. Считая необходимым участие в международных социалистических конгрессах, съезд обязывает центральный руководящий орган обеспечить участие партии Гнчак в этих конгрессах.
6. Съезд ратифицировал заключенное 7 февраля 1912 года соглашение с Итиляф и решил «применить его согласно резолюции, уточняющей позицию партии Гнчак по отношению к политическим партиям»^[62].

Как мы знаем, соглашение партии Гнчак с Итиляф было заключено до съезда. Придавая ему, однако, столь важное значение, партия решила ввести его в действие лишь после утверждения съездом.

Имея в виду важность соглашения между Итиляф и партией Гнчак, мы приводим его полностью:

1. Признание и уважение народных принципов администрацией османского государства.
2. Целостность Османской империи и защита конституции поддерживается двумя сторонами, поэтому всякое стремление к сепаратизму и антиконституционное движение считается недопустимым.
3. Защита политических прав всех национальностей, входящих в состав османского государства. Отрицание политического приоритета одной нации над другой.
4. Сохранение привилегий армянского Патриаршества. Армянские школы должны находиться под ведомством Патриаршеств и подчиняющихся ему органов. Свидетельства об окончании этих школ должны быть приравнены к свидетельствам других идентичных государственных школ.
5. Принятие законов об улучшении положения рабочих, безземельных крестьян и мараба [издольщиков – М. К.].
6. Насильственно захваченные земли и имения должны быть возвращены их владельцам.
7. Переселенцы [турецкие – М. К.] должны поселяться лишь на свободных государственных землях, не нанося ущерба собственности местных жителей.
8. Соглашаясь с вышеизложенными статьями, Итиляф и социал-демократическая партия Гнчак считают необходимым действовать совместно во время выборов 1912 года в парламент.

Документ со стороны центрального комитета партии Итиляф подписали Садык и Махир Сайд^[63], а со стороны партии Гнчак – С. Сабах-Гюлян и Б. Вараздат.

Программа Итиляф, состав членов-учредителей приводятся в работе Т. Тунайи «Политические партии в Турции». Цель этой программы – «обеспечить применение конституции в Османской империи, поддерживать общественную деятельность различных османских слоев для достижения подлинного политического единства, устранить причины, порождающие в настоящее время страх в османском государстве, действовать во имя будущей безопасности власти»^[64].

Подчёркивая, что «религия османского государства – ислам», Итиляф считала, что, «сохраняя эту давнишнюю основу», необходимо сохранить также принятую верховной властью и официально признанную государством свободу на неисламские обряды и ряд религиозных привилегий^[65]. Цель единства различных слоев Османской империи заключалась «в гармонии взаимных интересов разных народов».

В 1-й статье программы говорится: «Каждый народ, являющийся составным элементом османской нации и исповедующий другую религию без подрыва османского единства, вправе свободно заниматься религиозной, научной, литературной и торговой деятельностью и основать с этой целью научные учреждения. Любой народ может беспрепятственно служить интересам своей нации и исповедуемой религии, не попирая права и интересы других народов. Османское правительство к подобного рода мероприятиям отнесётся положительно при условии, чтобы ни одна народность или народ не ущемлял права других народов и, в особенности, не подрывая османское единство, оказывал равную помощь в пределах возможностей всем народам, невзирая на их вероисповедание»^[66]. Залог успехов доктрины партии, по определению Т. Тунайи, кроется в двух основных идеях – принципе османизма и принципе децентрализации. В основу доктрины партии были положены принципы османизма и децентрализации^[67].

Т. Тунайя отмечает, что партия Свобода и согласие, как и её противник, хотела сохранить либеральный конституционный строй и осталась вне движений социализма и интернационализма^[68].

Партия Хюрриет ве Итиляф в опубликованном по поводу своего единственного конгресса (3 июня 1912 г.) заявлении стимулом успеха партии считала, «с одной стороны, принятие принципа равенства между османскими народами, с другой – идею использования европейской цивилизации» [европеизации – М. К]^[69]. В этом заявлении подчеркивается факт заключения соглашения с армянской и греческой партиями. Среди учредителей партии был и один армянин, доктор Тагаварян (депутат от Сиваса)^[70].

Знакомство с документами Итиляф показывает, что эта новая партия по сути дела была блоком из представителей различных слоев, недовольных политикой Иттихад, стремящихся к ее свержению^[71]. И все те соглашения, которые заключала партия с другими политическими, национальными партиями и организациями, носили не идеологический характер, а лишь практический – свергнуть власть Иттихад.

Что же касается партии Гнчак, то, недовольная антиармянской политикой Иттихад, она, естественно, заключила союз с той партией, целью которой было свержение власти господствующей партии. Два тезиса Итиляф о равенстве наций и децентрализации в какой-то степени удовлетворяли минимальные требования партии Гнчак. Что же касается идеологических вопросов, то вполне понятно, что эти две партии находились на противоположных позициях.

Об отношениях с партией Итиляф и заключенном договоре С. Сабах-Гюлян пишет, что договор произвел переполох среди иттихадистов и под влиянием членов партии Гнчак Итиляф постепенно стала придерживаться левого уклона^[72]. Авторитетные руководители этой партии, которые выступали под знаменем защиты интересов исключительно прав султана и турок, по утверждению лидера гнчакистов, отреклись от своих взглядов и заняли противоположную позицию^[73].

С. Сабах-Гюлян выдвигает точку зрения:

1. Не будь партии Гнчак, Итиляф давно бы прекратила свое существование. Партия Гнчак придала ей организационную силу, способствовала ее разветвлению. С помощью партии Гнчак Итиляф создала свои отделения в столице и в вилайетах.
2. «Мы, – пишет он, – обучили Итиляф различным методам борьбы, делясь с нею нашим богатым опытом»^[74].
3. Именно после подписания соглашения между Итиляф и партией Гнчак крайне обострились отношения между Иттихад и Итиляф и получили непримиримый характер.
4. Произошли брожения в армии, восстания, направленные против иттихадистов. «Именно после этого произошли мятежи, народные движения, требованием которых было свержение Иттихад»^[75].

Вот почему, заключает С. Сабах-Гюлян, в период временного падения Иттихад и недолгой победы Итиляф партия Гнчак также принимала поздравления за свою «мудрую» и «дальновидную» политику^[76].

Сохранились документы, свидетельствующие о сотрудничестве двух партий. Так, через три дня после заключения соглашения между этими двумя партиями, 10 февраля 1912 года центральное правление Турецкой социал-демократической партии Гнчак обратилось к местным отделениям, требуя, чтобы они пропагандировали эти решения среди населения, установили дружеские отношения с местным организациями Итиляф, отошли от других партии в особенности от уже недружественной партии Дашнакцутюн^[77].

Однако, обобщая вышеизложенное, можно сказать, что по сути между Иттихад и Итиляф не было разницы. Пункты о равенстве народов и децентрализации Итиляф ввела в свою программу с целью привлечь на свою сторону всех недовольных Иттихадом и свергнуть его власть.

И не случайно, когда 9 июля 1912 года Итиляф совершила государственный переворот и захватила власть в свои руки, она продолжала политику Иттихад – как внешнюю, так и внутреннюю, в особенности национальную. Она заняла враждебную непримиримую позицию по отношению к нетурецким народам. Османской империи, а также в решении социальных и национальных задач западных армян.

В издававшейся в Тифлисе газете «Мшак» («Труженик»), органе армянской либеральной буржуазии, была напечатана корреспонденция из Константинополя. В ней подчеркивалось, что «теперь армянин не может выбрать между Иттихад и Итиляф. Они стоят друг друга и не в состоянии провести реформы, внушить армянину веру, надежду, гарантировать ему жизнь и честь»^[78].

И в самом деле, как во внутренней, так и во внешней политике Иттихад и Итиляф не было существенной разницы. Просто шла борьба за власть. Партии Итиляф удалось на короткий период захватить власть, однако вскоре она потеряла ее. Иттихад снова стала хозяином положения.

Вполне естественно, что, вновь придя к власти, младотурки еще более обострили свои отношения с партией Гнчак, принявшие исключительно враждебный характер.

7 сентября 1913 года в румынском городе Констанце партия Гнчак созвала VII делегатское общее собрание. Созыв собрания за границей уже был свидетельством того печального факта, что в стране создалось такое положение, где нелегальная деятельность «стала неизбежной»^[79]. Согласно данным съезда, партия Гнчак в тот период имела в Турции 64 отделения.

Имея в виду, что младотурки не выполнили своих обещаний, данных в 1908 году, и убедившись, что положения «османской конституции» за эти 4 – 5 лет остались лишь пустым звуком, съезд отмечал, что усилия правительства султана направлены на ассимиляцию народов, входящих в состав Османской империи, и что правящая партия не в силах и не стремится создать новое государство, что принципы этой правящей партии заключаются в том, чтобы «сохранить турецкую бюрократию, воспрепятствовать созданию нового государства, не только ассимилировать народы, но и физически уничтожить их», считая бесспорным тот факт, что правящий класс ведет беспощадную политику истребления армян, съезд принял следующее решение: «Во имя интересов пролетариата, неприкосновенности человеческих и национальных прав перейти на вытекающую из ее принципов нелегальную работу, вести партийную борьбу до тех пор, пока не будут созданы благоприятные политические и экономические условия»^[80]. Партия Гнчак, таким образом решила уйти в подполье и начать действовать в нелегальных условиях.

На этом съезде партии Гнчак был рассмотрен и вопрос об автономии Армении. В связи с этим было принято следующее решение: «Сохранить идею автономной Армении, как единственное средство для мирного спокойного развития и прогресса, как необходимое условие для сохранения армянского народа и его защиты от внешних и внутренних посягательств. Историческая неспособность и недоброжелательность турецкого правящего класса очевидна и бесспорна, как и определенное отношение и политические стремления внешних сил. Исходя из этого, партия решила сохранить идею автономной Армении».

Один из основных вопросов на повестке дня съезда – отношение к другим партиям и, в частности, к правящей младотурецкой партии. После долгих дискуссий съезд решил: «Имея в виду, что» партия Иттихад олицетворяет агрессивный национализм со всей своей низостью и подлостью, что она является опасной и вредной, VII делегатское собрание партии Гнчак строго запрещает всем своим исполнительным органам входить с нею в какое-либо сотрудничество, и всеми средствами будет вести против нее беспощадную борьбу, чтобы разгромить ее и свергнуть»^[81].

VII съезд партии Гнчак прервал все отношения, которые были до этого между этой партией и младотурками. Обе партии оказались на разных позициях: младотурки – у кормила власти, выступая против освобождения малых народов, партия Гнчак – с оппозиционными силами, в условиях нелегальной деятельности, выступая за равенство и свободу малых народов.

Касаясь автономии Армении, необходимо остановиться еще на одном вопросе. Известно, что в 1912 – 1914 году снова на повестку дня был поставлен вопрос о реформах в Армении. С самого же начала возникновения этого вопроса партия Гнчак требовала создания автономной Армении под покровительством России. Однако через 6 – 7 месяцев она выдвинула требование автономной Армении под европейским контролем с тем, чтобы армяне могли пользоваться поддержкой и других государств.

Ознакомившись с полученной из Европы 26 января 1914 года программой реформ, руководство гнчакистов выразило свое недовольство тем, что в нем ничего не говорилось о контроле со стороны европейских держав. Орган партии Гнчак газета «Еритасард Айастан» («Молодая Армения») в те дни писала: «Какую практическую ценность может представлять проект, в котором отсутствует единственная реальная основа реформ, единственная необходимая предпосылка – европейский контроль?» Затем газета продолжает: «Армянский вопрос не решен... Угнетенная армянская масса должна продолжить освободительную борьбу до тех пор, пока не осуществится взлелеянная ею мечта – автономия Армении под европейским контролем»^[82].

Когда итиляфисты потерпели поражение в балканской войне и младотурки 10 января 1913 года снова захватили власть, они свели счеты с руководителями партии Итиляф^[83]. В мае 1914 года младотурки призвали к судебной ответственности представителей партии Гнчак, предъявив им обвинение в измене «османской родине» и сфабрикованное обвинение в покушении на жизнь Энвера и Талаата. Были арестованы 22 члена партии Гнчак, из которых двадцать в июне 1915 года были повешены^[84]. Суд приговорил 22 членов партии Гнчак к смертной казни, обвинив их, что подтвердилось якобы и в процессе следствия, в том, что «они для создания независимой и автономной Армении» провоцировали погромы, натравливая европейские страны на османское правительство, пытались отколоть от территории османского государства её часть, легально и нелегально созывали в разных странах съезды, издавали статьи, книги^[85].

Таким образом, на решение VII съезда партии Гнчак и соглашение с Итиляф младотурки ответили приговором. Это был суд не над двадцатью двумя членами партии Гнчак, а суд, который осудил и приговорил к смертной казни всю партию Гнчак. Гнчакисты сделали вывод о том, что младотурецкое правительство приступает к осуществлению политики массового истребление армян, что оно лишь выжидает удобного момента. В марте 1913 года, предвидя армянские погромы, газета «Гнчак» писала: «Как неоспоримая истина вытекает следующее – как только представится удобный случай, будучи уверенным в том, что его поступок останется без последствий, турецкий национализм, в руках которого ныне находится власть, не Колеблясь, начнет уничтожать армян. И на сей раз более беспощадно, чем в 1895 – 1896 годах, более неистово, чем во время аданской трагедии. Психологическая причина, погромов та же, она имеет глубокие корни, ее нельзя с легкостью вышибить из тупой головы турецкого национализма. Ясно и то, что старые и новые представители турецкого национализма никак не могут примириться с идеей существования, процветания, жизнестойкости армянского народа. Их общая тактика – баюкая армян в иллюзиях конституции, уничтожить их, истребить. Это суровая, действительность, которую надо трезво оценить и занять соответствующую позицию. Чтобы развеять сомнение, подозрения, надо обратиться к истории. Эту неприкрытую истину представляет нам сама история»^[86].

Исходя из того неоспоримого факта, что младотурки выжидают удобного случая, чтобы осуществить истребление западных армян, газета «Гнчак» предлагала: «Поскольку турецкий национализм, затаившись на всей территории Турции, и в частности в Армении и Киликии, готовится к нападению, надо использовать все средства, чтобы не дать ему на то повода. И в то же время необходимо позаботиться о гражданской обороне»^[87]. В создавшихся трудных условиях партия Гнчак выдвинула лозунг – быть осторожными и не поддаваться провокации. Это - в тогдашних условиях было правильное решение, исходящее из всех положительных и отрицательных факторов. Призывая, к осторожности, «Гнчак» в то же время отмечала, что необходимо готовиться к самообороне. И это тоже вполне логичное предложение, ибо младотурецкие шовинисты могли в любую минуту организовать погромы и резню. И поэтому западные армяне должны, были, с одной стороны, вести осторожную политику, с другой – подготовиться к самообороне, чтобы не стать беспомощными жертвами. Газета «Гнчак» призывала: «Быть готовыми к самообороне – это величайший гражданский долг, ставший безотлагательной настоятельной необходимостью в эти и грядущие дни. Турецкий национализм не пощадит нас, его льстивые, сладкие, как мед, заявления преследуют одну цель – выиграть время и любой ценой стереть армян с лица земли»^[88].

Таким образом, накануне первой мировой войны партия Гнчак, исходя из объективного анализа создавшегося в Турции положения, пришла к правильному выводу о том, что массовое истребление армян, геноцид – одна из первоочередных задач младотурецкого правительства, и призывала армян быть готовыми ко всему. Гнчак призывала не к мятежу или заговору, а лишь к осторожности и самообороне^[89]. Политика истребления армян, о которой говорила партия Гнчак в 1913 году, осуществилась младотурками двумя годами спустя, в 1915 году.

А теперь проследим, какие же отношения сложились между партией Дашнакцутюн и Иттихад после заключения соглашения. Изучение истории младотурецкой партии и исторических документов свидетельствует о том, что чем больше младотурецкая партия укрепляла свои позиции, сосредоточивая в своих руках власть, тем активнее партия Дашнакцутюн отбрасывалась на задний план, игнорировались ее требования. По сути дела в 1909 – 1910 годах партия Дашнакцутюн не играла важной роли в общегосударственной политической жизни Турции.

После аданских событий Дашнакцутюн осознала ту истину, что в повестке дня деятельности младотурок стоит вопрос о физическом уничтожении армян. Однако партия решила еще более сблизиться с младотурками, надеясь таким путем воспрепятствовать этому. Но это была ошибка, дорого стоившая всему армянскому народу. Ошибка, равноценная предательству. Дашнакцутюн ничего не добилась. Да и не могла добиться, ибо было ясно, что после упрочения своих позиций младотурки постепенно отстранят членов партии Дашнакцутюн от участия в общественной жизни. И чем сильнее становилась Иттихад, тем более сужался круг деятельности партии Дашнакцутюн.

В мае 1909 года газета «Дрошак» писала: «Как щепку, бросает нас во время урагана по волнам, и мы не можем и не хотим противостоять им. Волны становятся все сильнее, а мы все качаемся на одном месте, ленивые и неподготовленные, взывая к помощи... Мы не раздули спасительный огонь... И понесли за это наказание. Кто знает, как мы будем наказаны за это в будущем?.. Когда всей нацией сидим на действующем вулкане».

Если в 1908 году партия Дашнакцутюн призывала народ сложить оружие и вошла в водоворот общественно-политической жизни страны, то уже после аданских событий она, как и партия Гнчак, предчувствовала ту чудовищную опасность, которая грозила западным армянам. М. Варандян пишет: «Организация инструктировала все свои органы создать склады оружия, вооружить народ и молодежь. Инструктировала, чтобы народ сам позаботился о своей обороне, чтобы каждый добыл себе оружие и научился применять его»^[90].

После аданских событий в разных частях Турции была распространена полученная от руководства младотурок инструкция, в которой говорилось: «Спровоцировать армян к действиям, затем ударить по ним»^[91]. Девятого августа на состоявшемся в Салониках конфиденциональном собрании руководства младотурецкой партии с пространной речью выступил Талаат. В своей речи он признал, что пресловутое «равенство между мусульманами и христианами осуществить невозможно»^[92]. Тем самым руководством младотурок разжигался религиозный мусульманский фанатизм. Особенно это было заметно в Эрзеруме. В таких напряженных условиях я партия Дашнакцутюн, и партия Гнчак призывали к осторожности, призывали не поддаваться провокациям^[93].

Партия Дашнакцутюн делала все – льстила, угодничала, чтобы улучшить отношения с младотурками. Одновременно продолжались неофициальные контакты с руководителями младотурок. В них участвовали Талаат, Джемаль, Бехаэддин Шакир, Малумян, Шахрикян^[94].

В призыве, опубликованном в начале 1912 года, партия Дашнакцутюн критиковала царизм за угнетение армянского народа и возвышала до небес турецкую революцию, восторжествовавшую на османской земле, даровавшую армянскому народу национальное освобождение^[95]. Этот призыв – проявление той непринципиальной политики, которую всегда вела партия Дашнакцутюн. Содержание этого призыва в корне ошибочно. В России восточные армяне имели возможности для развития, там им не угрожала опасность физического уничтожения, в Турции же даже в период конституции армян уничтожали, они постоянно подвергались преследованиям и притеснениям. Одна из целей этого призыва – показать младотуркам, что партия Дашнакцутюн искренне сотрудничает с турецким правительством, защищает его интересы и критикует царскую Россию.

Не прошло и года после публикации этого призыва, как партия Дашнакцутюн и русская дипломатия занялись вопросом об осуществлении реформ в армянских областях. Съезд партии Дашнакцутюн решил сделать все, чтобы добиться осуществления этих решений. Дашнакская газета «Горизонт» писала: «Последний общий съезд партии Дашнакцутюн принял разработанную Россией программу реформ. Несмотря на ее недостатки, она может значительно улучшить положение турецких армян. Поэтому съезд приложит все усилия, чтобы осуществить эту программу реформ, объединив вокруг себя все активные силы армянского общества»^[96].

С одной стороны, партия Дашнакцутюн цеплялась то за Англию и Францию, то за Россию, пыталась с их помощью осуществить программу реформ в Западной Армении. Реформы, подготовленные великими державами независимо от партии Дашнакцутюн, не были, конечно, идеальными но их осуществление, несомненно, давало армянскому народу хоть какую-то возможность спастись от физического уничтожения. С другой стороны, отдавая себе отчет в истинных намерениях младотурок, партия Дашнакцутюн стремилась приспособиться к новым условиям. Как ни старались младотурки вытеснить партию Дашнакцутюн из активной общественно-политической жизни Турции, это им в конечном счете не удалось. Она приспосабливалась, сохраняя себя как партия. Тем не менее, после событий в Адане между этими двумя партиями разверзлась глубокая пропасть, что никак не позволяло им восстановить прежние отношения.

Когда в 1911 году началась турецко-итальянская война, партия Дашнакцутюн опубликовала призыв, обращенный к турецким соотечественникам. Подчеркивая, что родина в опасности, она призывала всех, и в частности западных армян выступить единым фронтом против врага. В призыве говорилось, что перед грозящей родине опасностью партия должна забыть о своих недовольствах и призвать всех к борьбе с общим врагом^[97]. Как видно, даже в этом призыве партия Дашнакцутюн не скрывает своего недовольства. Стараясь укрепить свои силы, именно в связи с турецко-итальянской войной, Иттихад решила заключить с партией Дашнакцутюн новое соглашение как новый залог своей искренней политики. Оно было заключено в Салониках в 1911 году.

«Согласно этому соглашению, – писал один из старейших деятелей партии В. Папазян, – партия Дашнакцутюн в своих районах через свои местные органы получала право контролировать административные учреждения, которые обязаны были учитывать требования партии Дашнакцутюн и решать вопросы с взаимного согласия. Это длилось недолго, пока Иттихад старалась спасти положение и «выйти сухой из воды»^[98].

В августе-сентябре 1911 года был созван VI съезд партии Дашнакцутюн, на котором было решено «расширить признанную конституцией автономию армянского народа»^[99]. Партия Дашнакцутюн фактически довольствовалась частичным расширением национальной конституции 1863 года, пытаясь добиться национальной автономии. Таким образом, отступая от платформы 1908 года, партия Дашнакцутюн теперь ограничилась частичными требованиями.

Анализируя деятельность партии Иттихад за прошедшие два года, военно-политическое положение Турции, съезд пришел к выводу о том, что за трехлетний период существования конституции политика правительства, вопреки некоторым обнадеживающим попыткам, не только не способствовала мирной жизни других народов, но дала повод к недовольству, подавляла национальные права. Вместо того чтобы последовательно ликвидировать остатки феодального режима, оно поддерживало его своей политикой задабривания. Иттихад постепенно отступает от конституционно-демократических принципов, не принимает никаких мер, чтобы очистить свои ряды от разношерстных правых элементов, которые приобретают все большее влияние^[100].

Указывая на эти общие недостатки, VI съезд партии отмечал: «Многочисленные переговоры и соглашения, которые велись до сих пор между партией Дашнакцутюн и партией Иттихад и её правительством, касающиеся положения армян и их жизненных проблем, остались без последствий. Многие обещания по существенным вопросам, за исключением некоторых второстепенных, не были выполнены. Вопреки соглашениям, заключенным в Константинополе и Салониках, Иттихад в лице своего центра или провинциальных отделений не советовалась с партией Дашнакцутюн по вопросам, касающимся положения в стране. Правительство постепенно выпускает из тюрем лиц, осужденных за чудовищные преступления в Киликии, даруя им помилование, компрометируя справедливость как в глазах жертв, так и преступников, подтверждая то старое убеждение, что можно грабить, убивать, громить прикрываясь конституционным режимом, и оставаться безнаказанным»^[101].

Съезд решил в последний раз от имени партии Дашнакцутюн направить Иттихад заявление и на основании вышеуказанных замечаний уточнить взаимоотношения между двумя партиями, создать благоприятные условия для дальнейшего сотрудничества. Было признано необходимым приложить доклад о политике, которая велась в заселенных армянами районах за последние три года, а также предложить незамедлительное проведение широких демократических реформ для облегчения участи и страданий армянского народа^[102]. В решении съезда отмечалось, что, «если после этого заявления Иттихад на деле не даст гарантии незамедлительного выполнения данных до сих пор обещаний, необходимо, чтобы Западное бюро прервало свои отношения с Иттихад...»^[103]. Согласно решениям съезда предусматривалось «поручить компетентным органам партии Дашнакцутюн и делегатам османского правительства вести борьбу против антиармянской политики правительства всеми законными средствами»^[104].

Младотурки не дали никаких гарантий, так как теперь они не нуждались в поддержке Дашнакцутюн. Однако партия Дашнакцутюн с непонятным и слепым упорством продолжала поиски путей, надеясь найти с ними общий язык. Естественно, такая политика вызывала недовольство многих членов партии Дашнакцутюн, в том числе некоторых ее руководителей. Говоря о политике своей партии в конституционный период, известный деятель партии Дашнакцутюн Р. Тер-Минасян писал, что партия Дашнакцутюн на словах выражала интересы армянских трудящихся, а на деле же стала «самым верным сторонником политики младотурок»^[105]. Он откровенно отмечал, что «идеологически» требуя административной и политической децентрализации империи, в «действительной жизни мы слились с Иттихад. Мы были против стремлений других народов, македонцев и арабов... Это было противоречие, явное противоречие. Наша душа и наше тело были отделены друг от друга»^[106].

Младотурки чем дальше, тем больше отстраняли партию Дашнакцутюн от общественно-политической жизни. Они сокращали число должностных лиц от партии Дашнакцутюн и армянских делегатов в османском парламенте. Покинув своих вчерашних союзников, они в то же время начинали сближаться с курдскими деятелями. В августе 1911 года русский вице-консул в Ване С. П. Ольферьев, имея в виду это обстоятельство, писал русскому послу в Константинополе, что «теперь картина отношений между младотурками и партией Дашнакцутюн совершенно изменилась. Жизнь вошла в свое обычное нормальное русло. Снова возникли старые счёты, с явной остротой чувствуется ненависть по отношению к христианам»^[107]. Интересно, что руководители младотурок не скрывали своего резко отрицательного отношения к армянским реформам. Они утверждали, что эти реформы бессмысленны, так как армяне составляют в «восточных провинциях» империи около 20%. всего населения (!). Именно так заявил Талаат-бей в одном из своих интервью^[108].

Перед лицом подобной политики младотурок партия Дашнакцутюн ещё более усилила свою критику, а в ряде районов порвала свои отношения с местными организациями Иттихад. 20 февраля 1911 года тот же С. П. Ольферьев сообщал русскому послу в Константинополе, что в Ване «члены партии Дашкнацутюн, прервав свои отношения с местными иттихадистами, от которых ждали реформ, теперь с особым рвением критикуют мероприятия турецкого правительства, стараясь вернуть симпатии армян к их партии»^[109].

Именно эту историческую ситуацию имел в виду известный историк Лео, когда писал: «Узел запряженных в одну упряжку турецкой и армянской партий слабеет. Партия Дашнакцутюн бросается в объятия царизма, молодые турки – в объятия хамидовщины. Оба объятия, как мы видим, были общей могилой для турецких армян»^[110].

Осенью 1912 года великие державы вновь обратились к армянскому вопросу. Когда появился проект реформ, партия Дашнакцутюн опять приложила усилия для осуществления этого проекта и установила отношения с Россией, Англией и Францией.

Если года два тому назад партия Дашнакцутюн критиковала царизм, то теперь на страницах ее газет публикуются статьи, восхвалявшие политику России. На этот раз партия Дашнакцутюн связывала судьбу армянского народа только и только с Россией, видя в ее политике надежду для спасения многострадального народа. В ноябре 1912 года газета партии Дашнакцутюн «Горизонт» выражала мнение о том, что вопрос о Западной Армении имеет три решения и все три связаны с Россией. Первое: если Турция будет разделена между государствами, Армянское нагорье, находящееся по соседству с. Россией, перейдет к ней. Второе: если над Турцией будет установлен международный контроль, то населенные армянские районы по той же причине перейдут к России. Третье: если армяне получает автономию, покровительство над ней снова будет передано России. «Таким образом, – заключает газета, – как в прошлом, так и в настоящем судьба армянского народа связана с Россией»^[111].

Младотурки разжигали религиозный мусульманский фанатизм, пытаясь убедить турок, что великие державы по наущению армян подрывают целостность Турции. Газеты партии Дашнакцутюн изобиловали сообщениями о том, что над армянским народом нависла страшная угроза, что широкие мусульманские массы готовятся к погромам армян. Мусульмане объявили бойкот армянам.

Газета «Горизонт» писала: «Борьба против христиан из столицы перекинулась в провинции. В Амасию, Себастию, Кесарию, Трапезунд идут потоки писем и телеграмм от Патриаршества, редакций, частных лиц. В них говорится о надвигающейся опасности. «Газета пишет, что бойкот сам по себе не опасен, но дело в том, что агенты правительства в связи с осуществлением реформ натравливают турецкие и курдские массы на армян. Страх перед погромами настолько велик и реален, что «парижский армянофил и отличный знаток Востока Виктор Берар уже бьет в набат – турки нынешней весной устроят в Армении погромы»^[112].

Несмотря на антиармянскую политику Иттихад, что было очевидно и бесспорно, партия Дашнакцутюн лишь осенью 1911 года неофициально прервала свои отношения с этой партией. Она была последней армянской партией, порвавшей свои отношения с Иттихад.

Западные армяне были страшно обеспокоены. Иттихад становилась всё более агрессивной. В различных районах Турции раздавались спровоцированные младотурками призывы к уничтожению армян.

В таких напряженных условиях армянские политические силы, которые никогда не имели единого национального фронта, вынуждены были сделать попытки к сплочению.

Еще в октябре 1909 года было созвано первое «собрание солидарности» армянских политических партий Турции, которое приняло решение: «Имея в виду то обстоятельство, что некоторые партийные газеты занимают дискредитирующие друг друга позиции, собрание единогласно решило: поручить этим газетам прекратить компрометирующие нападки и ограничиться принципиальной критикой». Под этим документом стоят подписи представителей центрального комитета А. Р. Дашнакцутюн Константинополя, центрального руководящего органа С. Д. партии Гнчак Турции, правления Реорганизованной партии Гнчак Константинополя, центрального руководящего органа Конституционной партии Рамкавар. Решение принято 17/30 октября 1909 года в Константинополе. Как видим, под этим документом подписались все действовавшие в Западной Армении армянские политические партии^[113].

Начиная с 1909 года межпартийные собрания солидарности периодически созывались до апреля 1910 года, когда было принято решение об условиях межпартийной солидарности. В этом решении, подписанном представителями партий Дашнакцутюн, Гнчак и Реорганизованной партии Гнчак, говорилось:

1. Партии обязуются совместными силами бороться против любого реакционного течения, угрожающего конституции страны.
2. Партии единодушно должны стремиться к развитию духа солидарности между народами, входящими в состав Турции. Бдительно следить за тем, чтобы реакционерам не удалось спровоцировать столкновения на национальной и религиозной почве.
3. Партии должны любой ценой защитить народ от погромов, грабежей и других бед, призвав на помощь конституционные силы.
4. Дело самообороны партии должны организовать совместно, подготовить на беспартийной основе самооборону, вовлечь в эту работу всех, независимо от их политических убеждений.
5. Партии единодушно должны бороться против любого антинародного течения, откуда бы оно ни исходило.
6. Партии свободны в выражении и пропаганде своих идей и обязуются не препятствовать пропаганде и деятельности друг друга незаконными средствами.
7. Партии считают необходимым создание межпартийных судебных инстанций как в Константинополе, так и в провинциях.
8. Эти судебные инстанции должны обсуждать возникшие на партийной почве споры и разногласия.

Этот документ вначале был издан в форме прокламации, затем – печатными органами партии^[114].

Он носит весьма примечательный характер. В нем пока открыто не указывается, что он направлен против иттихадистов, но в то же время он содержит намек на то, что армянские партии объединяются, что они должны защитить народ от политики погромов и грабежей, выступить против антинародных течений. Дело обороны партии должны были вести совместно.

Для анализа создавшегося положения, решения первоочередных задач по инициативе национального центрального правления в 1912 году было созвано тайное совещание, на котором присутствовали национальные депутаты, члены османского парламента и представители национальных партий.

Wарившая атмосфера и господствующие в стране настроения ппрпвешгпч будущему западных Царившая атмосфера и господствующие в стране настроения не предвещали будущему западных армян ничего хорошего. Опасные стремления младотурок были очевидны. В. Папазян писал: «наши внутренние силы недостаточны для предотвращения опасности надо найти другие силы, надо объяснить великим державам, я какой трудной и опасной ситуации мы живем, не прерывая в то же время официальной связи с хозяевами страны. Таково господствующее настроение»^[115].

Иттихад, конечно, чувствовала эти настроения армянских политических сил. Не могли иттихадисты не почувствовать и того, что партия Дашнакцутюн также меняет форму своей деятельности. Министр внутренних дел Талаат неоднократно вызывал руководящих деятелей этой партии, а также Г. Зохраба на частные дружеские беседы, обещая пойти навстречу требованиям армян и в то же время шутя, угрожал. Обещания Талаата собственно не имели практического характера, да и не могли иметь, ибо младотурки твердо шли к окончательному закрытию армянского вопроса – физическому истреблению армян.

В начале осени 1912 года Центральное национальное правление созвало второе широкое совещание, в котором принимали участие видные депутаты национального собрания, армянские депутаты османского парламента и представители национальных партий, которые выслушали доклад национального правленая о грозящей западным армянам опасности, об анархии в стране и предпринятых ими мерах. Подчеркнули настоятельную необходимость принятия безотлагательных коренных мер. Все участники требовали использовать настоящей момент и все политические возможности для того, чтобы армянский вопрос вошел в повестку дня международных отношений. Все высказывали готовность сплотиться вокруг Центрального национального правления и сделать все возможное для облегчения его работы^[116].

21 декабря 1912 года состоялось историческое закрытое заседание национального собрания, на котором председатель правления Степан Гараян рассказал о создавшемся тяжелом положении и предложил проект политики, которой должен следовать армянский народ. Национальное собрание единодушно выразило свое доверие центральному правлению, наделив его широкими полномочиями. Представители партий заявили о своей готовности всеми силами содействовать работе центрального национального правления. Центральное национальное правление образовало комиссию из пяти человек под названием «Комиссия безопасности», которой поручалось решение политических проблем турецких армян, включая требование автономии шести вилайетам под гарантией европейских государств, хотя и подразумевалось, что эту гарантию может дать лишь Россия. Членами комиссии были избраны от духовенства – архиепископ Егише Дурян и Г. В. Палакян, от политического собрания – Л. Темирчипашян, Воскан Мартикян и Ваган Папазян. Работе комиссию должны были помогать Мурат Бояджян, Е. Шахрикян, и в особенности Г. Зохраб.

Между тем католикос всех армян, по просьбе кавказского наместника, отправил русскому царю письмо, в котором просил вмешательства в решение армянского вопроса. Католикос подчеркивал, что подлинной гарантией в осуществлении реформ является покровительство России и, если это невозможно, – поддержка шести государств. Для сотрудничества с европейскими странами католикос отправил своего представителя – Логоса Нубар-пашу.

Одновременно патриаршество послало письмо почти аналогичного содержания русскому послу в Константинополе Гирсу. Комиссия безопасности отправила письмо Погосу Нубар-паше с подтверждением его утверждения в качестве представителя, создав таким образом живую связь между ним, католикосом и политическими деятелями Москвы и Петербурга. Вопрос о реформах в Западной Армении вновь оказался в числе международных проблем.

В это же время, когда перед угрозой надвигающейся опасности сплачивались армянские национально-политические силы, партия Дашнакцутюн, в свою очередь, провела ряд важных мероприятий.

В сентябре 1912 года в Константинополе был созван совет партии Дашнакцутюн, носивший чрезвычайный характер. Исходя из тяжелого положения, создавшегося в стране в результате шовинистической политики Иттихад, совет создал центральный орган самообороны, который фактически выполнял с сентября 1912 года до августа 1913 года роль верховного органа партии в Турции, взяв на себя также полномочия и обязанности, Западного бюро партии. Совет направил своим органам циркуляр, в котором сообщалось, что на чрезвычайном собрании были обсуждены следующие важные вопросы: современная политическая ситуация, самооборона, состояние боевых групп, отношения с соседними народами, а также пропаганда армянского вопроса, вопрос о парламентских выборах, участие в национальных учреждениях и т. д.

Однако, учитывая тяжелое и сложное внутреннее и внешнее положение в стране, чрезвычайный совет обратил внимание своих местных органов лишь на принятые им решения о самообороне. Имея в виду, что «убийства в населенных армянами районах внешне носят пока разбойничий характер и являются выражением антиконституционного выступления пострадавших во время революции элементов, борющихся за восстановление своих прав, учитывая тот факт, что эти разбойничьи нападения могут разрастись и неизбежно приведут к анархии в стране, что это движение усилия – темных сил может приобрести национально-религиозный характер чрезвычайный совет предлагает своим местным организациям:

1 Вести борьбу, объединившись с конституционными и другими заинтересованными элементами, приложить все усилия, чтобы это движение не утратило своего общегосударственного характера.
2 Если в результате неблагоприятно сложившихся обстоятельств нам придется действовать изолированно, борьбу, тем не менее необходимо продолжить.

Принимая эту исходную точку зрения, чрезвычайный совет постановил:

а) всячески пресекать преступления в армянских вилайетах;
б) нанести контрудар как по преступникам, так и по их сообщникам;
в) по мере возможностей ограничить районы действий;
г) придать борьбе беспартийный вненациональный характер.

Для организации и руководства самообороны было решено:

1. Создать руководящий орган самообороны, состоящий из шести человек, среди которых должны быть компетентные военные.
2. Руководящий орган должен создать в стране военные штабы из местных сил.
3. Для каждого района должен быть избран верховный командующий, который назначается руководящим органом с согласия местного центрального комитета.
4. В ходе военных действий командующий обязан советоваться с компетентными органами или лицами данного района. В случае несогласия – последнее слово за командующим.
5. Руководящий орган в случае необходимости имеет право пригласить новых лиц.

Чрезвычайное собрание так инструктировало местные органы: дело самообороны нашего народа перед лицом надвигающейся опасности должно стать первоочередной задачей, основная часть партийных средств должна быть направлена на нужды самообороны. Чрезвычайное собрание предписывало всем своим партийным органам в качестве инструкции в предстоящей деятельности следующее: «Учитывая тревожную ситуацию в стране и тяжелое положение армянского народа, руководствуясь инструкциями общего съезда 1909 года, собрание предлагает всем своим политическим органам активно содействовать делу самообороны и конституции»^[117].

Интересен тот факт, что данное решение о создании органов самообороны партия Дашнакцутюн приняла с согласия центрального правительства. В этом решении не случайно то обстоятельство, что определенно подчеркивается необходимость ведения борьбы в защиту народа и конституции. Партия Дашнакцутюн не выходит за рамки конституционной деятельности и действует согласно данным турецким правительством правам.

В упомянутой инструкции-циркуляре чрезвычайное собрание особо подчеркивало: «Имея в виду неспокойную обстановку в стране, орган самообороны обратился к центральному правительству, чтобы, соблюдая законные формальности, в армянских районах организовывать сторожевые группы, вооруженные государственным оружием, обязанность которых – защитить конституцию. Чувствуя, что в последние дни трудно будет без этих сторожевых групп соблюдать порядок, правительство намерено предпринять те же шаги. Просим вас, чтобы и вы обратились в своих районах с аналогичным заявлением и, не жалея усилий, добились того же. Это лучшее средство в данных условиях. Как в Константинополе, так и в провинции необходимо создать эти сторожевые группы для безопасности нашего народа»^[118].

Как видим, уже в конце 1912 года, когда отношения между Иттихад и партией Дашнакцутюн носили лишь официальный характер, почувствовав грозящую армянскому народу опасность, партия Дашнакцутюн действовала в рамках конституции, согласовывая свои решения с турецким правительством. Интересно и то, что иттихадистское правительство соглашалось с предложениями партии Дашнакцутюн.

Как мы увидим впоследствии, хотя Иттихад дала свое согласие на создание армянских органов самообороны, но спустя некоторое время, она использовала факт их создания в провокационных целях, пытаясь представить их организациями, действующими «против революции и конституции»^[119]. Между тем, эти органы самообороны были призваны к жизни лишь с целью защиты западных армян от резни и погромов.

Чтобы деятельность органов самообороны стала более плодотворной и не носила партийного характера, в этот период снова делаются попытки для укрепления межпартийной солидарности. По этим вопросам мы располагаем двумя документами.

Первый документ, затрагивающий вопросы межпартийной солидарности – это совместное заявление армянских партий, направленное армянам Измирского района. В нем говорится, что «местные органы трех армянских политических партий Измира: измирский комитет Дашнакцутюн, измирский филиал Гнчак и клуб Конституционных рамкаваров – после ряда партийных собраний решили протянуть друг другу руки, сплотиться вокруг армянского вопроса для дальнейшей совместной деятельности»^[120].

Основная цель этой межпартийной солидарности – «отдать все силы для ликвидации грозящей армянам опасности, устранение которой принесет пользу даже государственным интересам, приложить все усилия для устранения мелкой, бесплодной и опасной борьбы, которая долгие годы подрывала наши силы. Искренне стремиться к солидарности всех нейтральных слоев населения, добиться общего соглашения, партийного и внепартийного, чтобы плодотворно служить жизненным национальным интересам, упрочению османского конституционного режима и безопасности нашего народа, предотвращению величайшей трагедии, которая по печальному стечению обстоятельств нависла над нашим народом»^[121]. В заявлении приветствуются те совместные партийные начинания, которые были уже заложены в Египте, Киликии, Васпура – кане, на Балканах и других местах^[122].

Борьба за межпартийную солидарность по сути дела завершилась соглашением, подписанным армянскими политическими партиями в Константинополе в октябре 1913 года. Западное бюро А. Р. Дашнакцутюн, Турецкий руководящий центральный орган партии Гнчак, центральный клуб Конституционных рамкаваров, центральное правление Реорганизованной партии Гнчак после ряда совещаний постановили:

1. Действовать совместно для осуществления реформ в Западной Армении.
2. Добиться солидарности в органах национальных представительств.
3. Солидарно встретить выборы в парламент.
4. Осуществить разумное единство политических сил^[123].

Основная цель этой межпартийной солидарности провозглашается в тексте соглашения: «... отдать все силы осуществлению армянских реформ, что необходимо как для народа, так и для интересов государства, не жалеть сил для ликвидации ненужных споров и конфликтов, годами подрывающих наши силы. Искренне стремиться к движению солидарности внепартийных слоев армянского общества, направить все активные созидательные силы, все течения к осуществлению основной цели – упрочению конституционных и национальных прав страны и армянского народа»^[124].

Это движение солидарности, говорится в соглашении, не ограничивается партийными рамками, оно стремится связать с ним нейтральные слои общества. В заявлении особо подчеркивается, что движение межпартийной солидарности имеет всенародный характер и одинаково должно приветствоваться как нейтральными слоями общества, так и партийными организациями.

Соглашение завершалось следующим призывом: «Приветствуем движение солидарности, объединившее руководящие органы армянских партий. Приветствуем многострадальный народ страны, который с нетерпением ждет применения своих сил в гармоничном труде и по отношению к которому нынешнее движение солидарности является новым доказательством политического уважения»^[125].

Как видим, занимаясь вопросом организации самообороны западных армян, партия Дашнакцутюн, тем не менее, не выходила за рамки конституционной деятельности.

А положение западных армян все более ухудшалось. Шли многочисленные телеграммы о подготовке новых погромов. Царила атмосфера убийств, угроз, грабежей и произвола. 12 ноября 1912 года армянское патриаршество получило подписанное руководителями младотурок письмо-угрозу, в котором говорилось: «Вы, проклятые, вы, наславшие беду на наше уважаемое правительство старого режима. Вмешиваясь в официальные дела нации, вы дали почву для иноземного нападения. Вы опорочили нашу нацию, и в особенности честь и славу молодых турок, в глазах Европы, с предательскими целями вы осмелились отправить многочисленные письма политического характера в министерство внутренних дел. Теперь мы живем не в эпоху деспотии, поэтому вы должны осознать, что младотурки проснулись. Отныне они обязались во имя священных обязанностей проявить жертвенность и не сойти с клятвенного пути. Эти молодые турки не потерпят в своей стране людей, желающих диктовать свою волю. Мы не останемся безучастными к поступкам, которые оскорбляют наше достоинство. Вы, армяне, должны хорошо осознать это и поступать соответственно. Не забывайте, где вы живете. Мы вас предупредили. Причиненную вами боль мы глубоко затаим в наших сердцах. Если же вам и вашей религии будет грозить опасность, предпримите меры предосторожности. Вмешиваться же в дела правительства и в национальную политику никто вам не разрешит. Знайте это. В противном случае османы, молодые турки, жертвуя собой, выполнят свой священный долг»^[126].

16 ноября того же года армянское патриаршество получило второе письмо. Оно отличается более разнузданными угрозами: «О, армянские гяуры, вы хорошо знаете, что стоит комару махнуть крыльями, как жизнь его укорачивается. Вы, окрыленные простофили, похожи на него, забывая, что укорачиваете тем самым вашу жизнь. Недалек ваш грязный конец. Не сомневайтесь, что в скором времени мы отрубим ваши крылья, ваше патриаршество, ваши собрания. Турецкий ятаган снес головы миллионов гяуров, и мы намерены снести еще миллионы голов. Знайте же, что турки дали обет очистить от армян-гяуров, подобных туберкулезным микробам, свою страну»^[127].

Вот такая шовинистическая антиармянская атмосфера царила в Османской империи. Вот почему были встревожены армянские национально-политические силы. Вот эта ситуация и вынудила армянские национальные круги искать пути спасения для армянского народа.

В создавшейся взрывоопасной обстановке национальное собрание пришло к следующему выводу: «Есть два выхода – эмигрировать из страны или же, отчаявшись, пойти на крайнюю меру – обратиться к христианским государствам с просьбой о ходатайстве перед турецким государством защитить наше имущество, жизнь и честь». Сделав это предложение, председатель национального собрания С. Гараян завершил свою речь словами: «Да здравствует навеки османское конституционное государство!»^[128]. На том же собрании армянский патриарх сделал сообщение о том, что он посетил руководителей государства. Однако они ограничились лишь пустыми обещаниями и не предпринимают никаких практических шагов для улучшения положения западных армян. Он сказал министру внутренних дел, что «все эти вновь начавшиеся преступления – начало великой резни»^[129].

Исходя из вышеуказанного заявления патриарха, патриаршество приняло решение: «1. Оставаясь на своих законных позициях, патриаршество будет и впредь поддерживать отношения с османским правительством, продолжая настаивать на требованиях о реформах. 2. Разработать и обеспечить неукоснительное применение реформ и длительность на основе твердых гарантий»^[130].

Нужно еще раз подчеркнуть, что ни политические партии, ни патриаршество не выдвигали в этот момент вопроса о независимости Армении. Армянские общественно-политические силы, будучи, естественно, сторонниками независимости, одновременно исходили из реальной ситуации, считая необходимым оставить Армению в составе Турции и действовать в рамках демократической конституции. В этом и причина того, что национальное собрание подчеркивало: «Говоря о программе реформ, мы понимаем предложенную нами или другими такую систему, которая поставит себе целью обосновать политические права армян. Основой этой программы должна стать твердая гарантия обеспечения безопасности нации. Мы должны воспользоваться уроками прошлого и опираться на международные договора и даже на гарантии и обязательства турецкого правительства»^[131].

Председатель армянской делегации Погос Нубар-паша 13 марта 1913 года сообщил русскому послу во Франции Извольскому о том, что «западные армяне не хотят автономии или смены подданства. Они желают лишь тех реформ, которые предусмотрены Берлинским договором и в рамках проекта, разработанного в 1895 году русским, французским и английским правительствами»^[132]. В апреле 1913 года армянское патриаршество представило в русское посольство в Константинополе программу реформ, согласно которым населенные армянами территории, на которые должны были распространяться реформы, охватывали вилайеты Карин, Ван, Битлис, Тигранакерт, Харберд и Себастия. Этот регион должен был образовать административный союз под европейским контролем. Сотруднику русского посольства в Константинополе А. Мандельштаму поручалось составление проекта армянских реформ. Используя материалы, представленные патриаршеством, А. Мандельштам 8 июня 1913 года составил проект, согласно которому вышеназванные шесть вилайетов должны были образовать одну губернию. Губернатор должен был быть европейцем-христианином, который назначался султаном на пять лет с согласия великих держав. Должностные лица губернии назначались из числа мусульман и христиан поровну. Каждая нация могла иметь свою национальную школу. Предусматривалось ликвидировать вооруженную курдскую конницу, обеспечить права армян, данные национальной конституцией 1863 года. Исполнительная власть в вилайете должна была принадлежать губернатору. Как видим в этом проекте также не говорилось об отделении Западной Армении и создании независимого армянского государства. Для осуществления русского проекта армянских реформ необходимо было также одобрение великих держав.

При обсуждении проекта реформ на собрании посольства выяснилось, что империалистические правительства, исходя из своих экспансионистских устремлений, имеют относительно этого проекта разные планы. Турецкое правительство яростно сопротивлялось принятию армянского проекта реформ. Турцию защищали Германия и ее союзники – Австро-Венгрия и Италия, которые стремились не дать России, Англии и Франции укрепить свои позиции на Ближнем Востоке.

Во время обсуждения армянского проекта реформ в Стамбуле 3/24 июля 1913 года Россия не смогла добиться его принятия/Чтобы провалить русский проект, турки по совету Германии выдвинули свой проект, согласно которому Западная Армения должна была быть разделена на два сектора. Губернаторы назначались бы султаном без согласия великих держав. Административная структура и должностные лица не подвергались по этому проекту каким-либо изменениям. Никаких существенных изменений в положении армян не должно было произойти. Против этого проекта выступила Россия. В результате длительной дипломатической борьбы 24 января 1914 года было подписано русско-турецкое соглашение, по которому Западная Армения разделялась на два сектора. В первый входили вилайеты Карин, Трапезунд и Сивас, во второй – Ван, Битлис, Харберд и Диарбекир (Тигранакерт). Управляющие секторами должны были быть выдвинуты европейцами, утверждал же их султан. Им подчинялись административные, судебные и жандармские власти. Делопроизводство и обучение должны были вестись на родном языке. Административные советы вилайетов должны были быть составлены из христиан и мусульман в равном количестве. Эти принципы должны были применяться во время распределения должностей в жандармерии и при распределении других общественных должностей.

Договор от 26 января имел более ограниченный характер, чем русский проект от 8 июня. Он не содержал никаких реальных гарантий относительно защиты жизни и имущества западных армян. Воинские части хамидие, с помощью которых осуществлялась политика погромов и резни, фактически не были ликвидированы^[133].

26 января (8 февраля по новому стилю) русский поверенный в делах Турции Гулькевич, подписывая вместе с великим везирем и министром иностранных дел Османской империи принцем Сайд Халим-пашой русско-турецкий договор, вместе с тем писал министру иностранных дел России Сазонову: «Оценивая акт от 26 января, необходимо, конечно, признаться в том, что он не дает армянам тех обширных автономных прав, которые предусматривались русским проектом», но, тем не менее, «акт от 26 января, несомненно, указывает на начало более счастливого периода в истории армянского народа..., армяне не могут не осознавать, что ныне делаются первые шаги для их освобождения из-под турецкого ига»^[134].

Летом 1914 года были назначены управляющие – европейцы: губернатором Карина, Трапезунда и Сиваса был назначен голландец Вестенек, а норвежец Хофф – губернатором Вана, Битлиса, Харберда и Диарбекира. Западные армяне приняли губернаторов с большим воодушевлением, турки же – сдержанно и холодно.

Несмотря на все недостатки, русско-турецкий договор был, несомненно, определенным достижением и внушал западным армянам большие надежды на будущее. Но вскоре грянула первая мировая война, и русско-турецкий договор от 26 января 1914 года остался на бумаге.

Остановимся теперь на политике партии Дашнакцутюн, посмотрим, какую тактику выработала для себя эта партия, пользовавшаяся большим авторитетом в общественно-политической жизни западных армян. 17 августа 1913 года состоялся VII съезд партии, на котором партия Дашнакцутюн выработала новую тактику по отношению к Иттихад. После съезда в передовой статье «Дрошак» было написано: «Развеем наконец смертоносную иллюзию. Настало время отвернуться с отвращением от льстивых улыбок турецких должностных лиц»^[135]. Правительство младотурок «за эти четыре года высосало, как вампир, кровь армянского народа, вырыло пропасть, и мы, обманутые этими иллюзиями, легко поверив в лживые обещания, медленно, шаг за шагом шли к роковой пропасти. Развеем наконец эту смертоносную иллюзию. Не будем обманываться и обманывать других». Съезд объявил младотуркам: «Мы не верим вам, мы не можем отныне доверить вам будущее армянского народа, и его спасение будем искать лишь в обещанных Европой гарантиях»^[136].

Таким образом, сотрудничество с Иттихад, основы которого были заложены на конгрессе в Париже в 1907 году, длилось до августа 1913 года. VII съезд партии Дашнакцутюн объявил о разрыве отношений, после чего она стала оппозиционной партией. Оставаясь таковой, Дашнакцутюн, тем не менее, действовала в рамках конституции, как легальная организация. Исследования показывают, что партия Дашнакцутюн не питала особых иллюзий также в отношении политики великих держав, хотя и связывала с нею определенные надежды. Исторический опыт подтвердил ту истину, что, когда армянский вопрос возникал на международной арене, он становился лишь средством удовлетворения корыстолюбивых интересов этих держав.

Редакция «Горизонт» до получения проекта соглашения от 26 января 1914 года, на основе русских официальных сообщений заключила, что «это соглашение может в недалеком будущем привести к разрешению армянского вопроса»^[137]. Но, получив программу реформ, редакция разочарованно запротоколировала следующее: «Требования армянских реформ в таком виде, в каком они оформлены в русско-турецком соглашении от 26 января, ставят нас в высшей степени шаткое положение. Нет никаких международных гарантий, что подчеркнутые требования будут реализованы, и, следовательно, у нас нет никаких оснований надеяться, что армянский вопрос будет разрешен хотя бы на переходной стадии»^[138].

Провал реформ партия Дашнакцутюн связывала с политикой германского империализма. В апреле 1914 года «Дрошак» отмечала «...Вместо самой скромной автономии план армянских реформ в конце концов, благодаря Германии, стал расплывчатым, неопределенным, бессодержательным опытом, практическое применение которого представляется нам довольно загадочным. Этот эксперимент станет источником многих бед»^[139].

И действительно, программа русско-турецких реформ не могла никоим образом удовлетворить ни армянский народ, ни его политические партии. Дело в том, что вместо одной армянской административной единицы создавались две. Из плана реформ были изъяты слова «Армения», «армянин» и «армянский язык». Программа реформ носила не армянский характер, а предполагала реформы для всех вилайетов Восточной Анатолии. И, самое главное, русско-турецкое соглашение не давало хоть какой-нибудь внутренней автономии, не гарантировало безопасности жизни и имущества армян. По этой причине армянские партии, считая программу в некоторой степени достижением, тем не менее не возлагали на нее каких-либо надежд.

Мы ознакомились выше с программой партии Гнчак и знаем, что она с самого начала требовала внутренней автономии. Что же касается партии Конституционных рамкаваров, то она выступала с умеренными требованиями. Они были против революционных и повстанческих выступлений. Они требовали только осуществления армянских реформ. В январе 1913 года партия Конституционных рамкаваров заявляла в газете «Ван-Тосп»: «Мы не повстанцы, и армянский вопрос не сепаратистское движение. Наши требования – это требование элементарной солидарности, которая распространяется равным образом на курдский и турецкий народы и в конце концов на все государство»^[140].

Спустя некоторое время, эта же партия сочла нужным вновь заявить следующее: «Мы еще раз подчеркиваем, что армянский народ недоволен, но он не повстанец. В течение тридцати лет армяне не преследовали иной цели кроме самостоятельного культурного развития на своей земле в составе обновленного, реформистского османского государства. Таков был всегда наш национальный девиз»^[141]. В феврале 1913 года партия Конституционных рамкаваров выдвинула свою точку зрения на разрешение армянского вопроса, в более конкретной форме. Она писала: «Дайте армянскому народу его элементарные гражданские права. Дайте нам священное право на неприкосновенность нашей жизни, имущества и чести. Удовлетворите наши столь справедливые требования. Дайте нам на этот раз действенные гарантии»^[142].

Партия Конституционных рамкаваров находила, что если самые мощные стимулы для разрешения армянского вопроса находятся в руках османского правительства и европейской дипломатии, то один из этих стимулов «мы должны искать в нас самих, в армянском духе»^[143]. Поэтому они призывали армянские партии на время забыть о разногласиях и объединиться «вокруг вопроса, называемого вопросом турецких армян»^[144].

Партия Конституционных рамкаваров положительно оценила проект реформ, но с некоторыми оговорками. Когда программа была принята, она охарактеризовала ее «как успешное завершение», отмечая, что «сегодня армянский народ может с надеждой и более уверенно смотреть в будущее»^[145].

Но одновременно, имея в виду имевшиеся в проекте реформ крупные недостатки, она писала, что и в прошлом Турция не раз обещала улучшить положение армян и не выполнила своих обещаний, «Может быть, и эта программа принесет нам большое разочарование и вместо пользы обрушит на наши головы новые испытания»^[146]. Наряду с колебаниями и оговорками, партия Конституционных рамкаваров в рамках своей умеренной деятельности старалась оценить программу реформ с оптимистических позиций. В передовой статье газеты «Азг» (Нация») от 18 марта 1914 года, она писала: «Мы не можем предугадать будущее этих реформ. Насколько они будут долговечны и прочны? Но мы должны отнестись к ним с надеждой и без пессимизма и со своей стороны постараться облегчить их осуществление»^[147].

Чтобы исследуемую проблему представить целостно, необходимо также остановиться на деятельности Реорганизованной партии Гнчак. Как мы отмечали выше, после революции 1908 года большая часть членов Реорганизованной партии Гнчак присоединилась к партии Арменакан, создав партию Конституционных рамкаваров. Однако часть членов Реорганизованной партии Гнчак сохранила свое независимое существование как партия. Сразу после революции они прибыли в Константинополь и перевели сюда печатный еженедельный орган партии – «Дзайн Айреняц» («Голос родины»). Несмотря на свою малочисленность, они играли определенную роль в общественно-политической жизни и получили определенное признание. Прибыв в Константинополь, члены Реорганизованной партии Гнчак объявили, что отходят от программы вооруженного восстания и посвящают себя делу защиты конституции. Они объявили себя также сторонниками целостности Османской империи. Они заявляли, что не имеют никаких сепаратистских стремлений, добавляя при этом, что, считая Западную Армению неотделимой частью Османской империи, не желают, чтобы западные армяне растворились в разных течениях. Реорганизованные гнчакисты подчеркивали, что они будут представлять «непримиримую и борющуюся силу, противостоящую всем внутренним и: внешним посягательствам, подрывающим общее спокойствие и стремящимся ликвидировать либеральный режим в надежде восстановить прежний непримиримый деспотизм»^[148].

Свою политическую линию Реорганизованная партия Гнчак более обстоятельно изложила в своей еженедельной газете. Она объявила, что стремится укрепить приобретенную свободу, способствовать развитию страны и не быть замешанной в политических, заговорах. Долг османских народов – объединиться во имя прогресса. Все политические и общественные силы страны должны принять активное участие в этом деле, отбросив внутренние разногласия. Реорганизованная партия Гнчак обещала, что она будет шагать в первых рядах борцов за прогресс страны. Но она в то же время заявляла, что если возникнет попытка посягательства на жизнь и культурные ценности армянского народа, она вынуждена будет прибегнуть к самообороне. Указывая на тот факт, что иттихад хочет растоптать 61-ую статью Берлинского конгресса. Реорганизованная партия Гнчак отмечала, что она воспрепятствует этому, ибо эта статья предусматривает улучшение положения армян с ее же ликвидацией оно останется жалким и безутешным. Однако если иттихадистское правительство претворит в жизнь предусмотренные 61-й статьей реформы, то «вопрос будет решен и не будет надобности обращаться к державам»^[149].

В январе 1909 года один из руководителей Реорганизованной партии Гнчак А. Арзуян опубликовал призыв «К турецкому комитету», в котором указывалось, что, с одной стороны, Иттихад проповедует братство, равенство и свободу, с другой – организует преследования, грабежи, насилия над армянами, не оказывает помощи нищим и голодным. В призыве отмечалось, что армяне «не проповедуют никаких сепаратистских идей и не намерены подорвать политическое единство Османской империи. Они мечтают увидеть могучую конституционную родину османских народов, родину счастливую, внушающую чужестранцам уважение»^[150]. Руководитель Реорганизованной партии Гнчак останавливается также на двух программах младотурок по разрешению национального вопроса – на крайне централистской программе Ахмеда Ризы и на децентралистской – принца Сабахеддина: Он защищал последнюю, считая, что точка зрения Сабахеддина близка интересам западных армян. «Дзайн Айреняц» отмечала также, что в реформах нуждаются не только армяне, но и все османские народы. «Но когда мы считаем, – писала газета, – что реформы нужно начинать с армян, мы исходим из реальных фактов того, что из всех народов империи положение армян самое невыносимое»^[151]. «В годы деспотизма, – продолжала газета, – ни один народ так не пострадал, как армяне. Это продолжается и по сей день». Затем газета добавляет: «Говоря о реформах, мы имеем в виду лишь безопасность жизни, имущества и справедливое возмещение убытков».

Реорганизованная партия Гнчак выступила против Иттихад.лишь тогда, когда убедилась, что она, вопреки ожиданиям, не только не положила конец гонениям на армян, но и возобновила политику погромов и грабежа. Всю вину за аданские погромы она возложила на младотурок и в своей газете «Аравот» («Утро») подвергла Иттихад резкой критике^[152].

Когда же 11 июля 1909 года младотурки пригласили на банкет в честь годовщины восстановления конституции представителей всех партий, Реорганизованная партия Гнчак отказалась от приглашения, заявив: «Наш траур в связи с аданскими событиями не позволяет нам принять присланное нам... приглашение»^[153].

Реорганизованная партия Гнчак выступала против деления западных армян на классы. Она считала, что в данной ситуации подобный подход не только ошибочен, но и вреден. «Сегодня, – писала «Дзайн Айреняц», – наш народ находится в столь трудном положении, что натравливать народ на духовное сословие, духовное сословие на народ, рабочих на работодателей, землевладельца на землепашца, бедняка на богача, мужа на жену – ничто иное, как предательство, какие бы цели – будь то религиозные или экономические – ни преследовались»^[154].

Реорганизованная партия Гнчак превозносила роль армянского духовенства. Она считала, что исторические условия армянского народа таковы, что духовенство не может стоять в стороне от политической жизни, как в Европе. Более того, армяне должны способствовать активизации духовенства в национальной жизни. «Все те армяне, – писала газета, – которые в своих программах имеют пункт об отделении государства от церкви, совершают чудовищную ошибку..., поскольку армянские клерикалы не играют монархической заговорщицкой роли, как это было в истории Франции».

Реорганизованная партия Гнчак отвергала идею помощи великих держав в деле освобождения западного армянства, заявляя, что нация, «которая ждет помощи от корыстолюбивых и эгоистичных чужестранцев, глубоко заблуждается»^[155].

Реорганизованная партия Гнчак видела спасение западных армян не в отделении от Турции, а в ее реорганизации, в общем прогрессе османских народов. Она считала, что армяне не имеют права эмигрировать, что они должны жить на родной земле, доказывая тем самым, что представляют ту часть населения Османской империи, которая сыграет важную роль в прогрессе родины. Вместе с этим Реорганизованная партия Гнчак находила, что армяне должны стать искусными в военном деле. Реорганизованная партия Гнчак в жизненно важных для западных армян вопросах стояла на позициях партии Конституционных рамкаваров, хотя в своих требованиях была более умеренной.

Таким образом, как показывает изучение первоисточников, армянские политические партии стремились сохранить целостность Османской империи, действуя в рамках конституции. Партии Дашнакцутюн, Гнчак, Конституционных рамкаваров, Реорганизованная партия Гнчак после революции 1908 года и до первой мировой войны всегда стояли на вышеуказанных позициях, не совершали никаких антиправительственных актов, оказывали помощь правительству и не выдвигали вопроса о независимости Армении. Более того, они ставили вопрос о реформах. Эволюция событий привела эти партии к оппозиции против Иттихад. Но будучи оппозиционными политическими партиями, они оставались на своих позициях в вопросах о целостности Турции, о конституции, о развитии и процветании османского государства.

Однако положение армян становилось все более угрожающим. Обострились отношения между великими державами. Война представлялась удобным предлогом для турецких националистов разрешить армянский вопрос путем физического уничтожения армян. Турция связывала свою судьбу с империалистической Германией, надеясь с ее помощью реализовать свои пантюркистские планы.

В такой тревожной и напряженной обстановке в Эрзеруме в июле 1914 года было созвано VIII общее собрание партии Дашнакцутюн, в повестку дня которого были поставлены все основные вопросы, стоящие перед армянским народом. Не случайно, что большую часть обсуждаемых вопросов собрание посвятило Западной Армении: внутренняя организация, земельный вопрос, эмиграция, антиармянская политика правительства, самооборона, реформа и т. д. Было принято следующее решение о реформах: «Продолжая отдавать предпочтение организации реальной силы и касаясь программы реформ от 26 января 1914 года, принятой европейскими послами в Константинополе, турецким правительством и общими инспекторами, общее собрание считает программу реформ далекой от совершенства, однако находит целесообразным оказать партийное содействие в ее применении и тем самым взять на себя определенную ответственность, действуя через национальные официальные органы. Вместе с этим, общее собрание отмечает, что вышеуказанная программа реформ содержит пункты, соответствующие нашим минимальным требованиям, и что правительство прилагает все усилия, чтобы обречь на провал осуществление столь скромной программы. Общее собрание призывает партию, в случае необходимости выступить против правительства, если оно прибегнет к разным уловкам, и защитить права армянского народа»^[156].

Интересно также решение партии Дашнакцутюн в отношении младотурецкой партии. Общее собрание постановило: «Учитывая узость и эклектичность государственной политики, определяемой деятельностью иттихадистского правительства, результаты которой проявились в притеснениях, отразившихся на экономической, просветительской, административной жизни всех нетурецких народов, учитывая также проводимую правительством политику провала реформ, общее собрание пришло к выводу, что партия будет выступать в роли беспристрастного судьи и непримиримого оппозиционера в отношении Иттихад, борясь против ее вредной националистической и антигосударственной политики. Собрание не отрицает принципа сотрудничества в важных общегосударственных вопросах, которые соответствуют требованиям программы нашей партии»^[157].

В решении, касающемся правительства Иттихад, важны в особенности два пункта. Первый – партия Дашнакцутюн остается оппозиционной партией, второй – даже при столь неблагоприятных отношениях партия Дашнакцутюн обещает сотрудничать с иттихадистами в важных общегосударственных вопросах. Итак, даже в июле 1914 года партия Дашнакцутюн, будучи оппозиционной силой, еще не выступает против правительства иттихадистов, более того, она выражает готовность сотрудничать с ним в решении общегосударственных вопросов.

Один из руководителей партии Дашнакцутюн С. Врацян пишет: «... Вопросы, стоящие на повестке дня, еще не были исчерпаны, когда получили известие о европейской войне, вызвавшей необычайное оживление среди турецких руководителей, которые в первую очередь провалили реформы. Общий инспектор Хофф сразу же отбыл из Вана. В Турции была объявлена всеобщая мобилизация. Турция начала лихорадочно готовиться к войне. Учитывая создавшуюся ситуацию, мнительность и подозрительность турецких властей, общее собрание партии Дашнакцутюн, поспешно обсудив повестку дня, завершило собрание, приняв предварительное решение: имея в виду возможность вступления Турции в войну, обязать свои органы и товарищей соблюдать законы страны и выполнить свой гражданский долг. Одновременно собрание избрало орган из семи человек, которому было поручено в случае войны решить все могущие возникнуть практические вопросы. Было решено приложить все усилия, чтобы воспрепятствовать участию Турции в войне, считая, что подобный шаг окажется губительным не только для армянского народа, к о и для османского государства»^[158].

Собрание уже завершило работу, когда в Эрзерум прибыли уполномоченные Иттихад Бехаэддин Шакир, Неджи-бей, а согласно другим источникам, и Халиль-бей, которые вступили в переговоры с партией Дашнакцутюн. В этих переговорах от партии Дашнакцутюн участвовали Врацян, Акнуни и Ростом. Уполномоченные Иттихад заверили партию Дашнакцутюн, что им удалось вступить в соглашение с закавказскими грузинами и мусульманами о том, что они поднимут восстание, в случае если армяне «как самые энергичные» возьмут в свои руки инициативу. Иттихадисты обещали грузинам, мусульманам и армянам следующие районы: грузинам – Тифлисскую и Кутаисскую губернии. Батумский район, часть Трапезундского вилайета, мусульманам – Дагестан, горные районы до Владикавказа, Бакинскую губернию, часть губернии Гандзака, армянам – район Карса, Ереванскую губернию, часть Гандзакской губернии, Ванский район, часть Битлисского и Эрзерумского вилайетов. Грузины, мусульмане и армяне будут автономными народами под протекторатом Турции^[159].

Представители младотурок «предлагали, чтобы партия Дашнакцутюн организованно сотрудничала с ними на Кавказе, в Турции и за границей. Предлагали также организовать в Турции добровольческие отряды и активно участвовать в работах в тылу. В России и на Кавказе развернуть борьбу против царской монархии и содействовать разложению русского кавказского тыла. Выступить за рубежом с пропагандой армяно-турецкого сотрудничества и раз и навсегда отказаться от вмешательства внешних сил. Отбросить в сторону все внутренние проблемы, которые получат разрешение после войны»^[160]. Один из лидеров младотурок писал впоследствии в своих мемуарах, что руководство партии решило отложить все программы внутренних реформ на послевоенный период, признав необходимым направить все силы нации на нужды армии. Это решение было сообщено руководителям партии Дашнакцутюн^[161]. Создалась щекотливая и сложная ситуация: принять предложение турок означало создать на Кавказе тяжелую ситуацию и броситься в авантюру. Ибо предложение турок не имело ничего общего ни с прошлым армянского освободительного движения, ни с царившими среди армян настроениями. Переговоры убедили в том, что необходимо неукоснительно следовать решению общего собрания партии, по которому западные армяне не должны поднимать восстания и выдвигать национального вопроса во время войны. Все свои гражданские обязанности они должны выполнять добросовестно, проявить терпимость по отношению к Турции и туркам^[162].

Находившийся в это время в Эрзруме С. Врацян, который пользовался авторитетом в партии Дашнакцутюн, писал: «Представители партии Дашнакцутюн заявили, что они категорически против вмешательства Турции в войну, так как убеждены, что окончательная победа будет за Антантой. И тогда Турция, ставшая воюющей стороной, может сильно пострадать. Они доказывали, что интересы Турции требуют сохранения нейтралитета. Нейтральная Турция выгадает несравненно больше, чем Турция воюющая. Участвовать в войне значит бросить страну в объятия авантюризма. Однако уполномоченные Иттихад настаивали на своем. Для них вопрос войны был решен. Они считали, что было бы преступлением упустить удобный случай и навсегда избавиться от русского кошмара. Победа Германии у них не вызывала сомнения, а победоносная Германия означала для них победоносную Турцию. Они убеждали армян присоединиться к ним, рука об руку бороться против общего врага. Но представители партии Дашнакцутюн заявили, что если даже вопреки их воле вспыхнет война, то армяне тех вилайетов Турции, которые находятся под контролем партии Дашнакцутюн, выполнят свой долг перед государством.

Что касается кавказских армян, партия Дашнакцутюн не может взять на себя обязательство поднять их на восстание, тем более, что политика турок за последние пять лет в отношении турецких армян не могла завоевать их симпатии»^[163].

Партия Дашнакцутюн объявила, что армяне будут вести себя б рамках законов и выполнят свой гражданский долг как в отношении России, так и в отношении Турции. Представители младотурок объявили, что позиция и точка зрения партии Дашнакцутюн ни что иное, как русофильство, а между тем наступил такой удобный исторический момент, который может быть никогда больше не повторится и который даст возможность сполна рассчитаться с Россией, расплатиться наконец с ней за все унижения и свести ее до положения второстепенного государства, ограничив ее в собственно русских границах. Младотурки заявили также, что все это они осуществят и без помощи армян, но тогда пусть они не жалуются на свою судьбу. С такими предложениями младотурки поехали в Ван и Муш, чтобы придти к соглашению с местными комитетами партии Дашнакцутюн, но ответ везде был однозначен»^[164].

«Этот план младотурок, – продолжает Лео, – был планом захвата Южного Кавказа легким путем и, несомненно, имел немецкое происхождение. Предложения, разумеется, были очень заманчивы, однако следовать этим предложениям, не имея никаких реальных гарантий, и восстать против России было бы чистейшей воды авантюрой и неописуемой глупостью, что с самого начала осознала партия Дашнакцутюн»^[165].

Готовясь к войне, Турция не преследовала оборонительных целей. Наоборот, она стремилась с помощью Германии осуществить свои экспансионистские пантюркистские планы в отношении Закавказья, Северного Кавказа, Крыма, Иранского Азербайджана и Средней Азии.

Не случайно 14 декабря 1913 года Германия послала в Турцию военную миссию во главе с Лиманом фон Сандерсом с целью подготовки турецкой армии к войне против России. Немецкое военное командование надеялось, что в результате вмешательства турецкой армии значительная часть военных сил России будет сосредоточена на Кавказском фронте, что облегчит действия Германии на западном фронте.

В первые дни войны, 2 и 6 августа, в Стамбуле в строго секретной обстановке между Германией и Турцией были подписаны военные договоры против России. В статье пятого пункта договора, подписанного 6 августа, говорилось: «Германия поможет выправить восточные границы Османской империи таким образом, чтобы обеспечить для Турции непосредственный контакт с проживающим в России мусульманским населением»^[166]. Это означало, что Турция с помощью Германии собиралась захватить Восточную Армению и граничить непосредственно с Азербайджаном и Северным Кавказом.

Попутно отметим, что представители млодотурок вели переговоры в Эрзеруме с представителями партии Дашнакцутюн после заключения германо-турецкого договора. Следовательно, не остается никаких сомнений, что делегация младотурок в Эрзеруме преследовала две цели: 1. Обмануть партию Дашнакцутюн и использовать ее для реализации антирусских экспансионистских германо-турецких планов. 2. Обвинить, если план не удастся, армян в русофильстве и в предательстве османской родины. В напряженных условиях обе эти задачи были для младотурок крайне важны. Они и на этот раз остались верны унаследованной традиционной политике в отношении армян.

Младотурки окончательно связали себя с германским империализмом. На начальном этапе создания германо-австрийского блока турецкое правительство с целью камуфляжа своего участия в нем объявило 3 августа о нейтралитете Османской империи. Один из членов пришедшего к власти в Турции триумвирата (Энвер, Талаат, Джемаль) Джемаль-паша впоследствии признался: «...Мы объявили себя нейтральными только для того, чтобы выиграть время, мы ждали момента, когда паша мобилизация закончится и мы сможем принять участие в войне»^[167].

29 октября 1914 года германо-турецкий флот совершил вероломное нападение на черноморские порты России – Феодосию, Севастополь, Одессу и Новороссийск. 2 ноября Россия объявила войну Турции.

Официально вступив в войну, Османская империя не скрывала более своих пантюркистских устремлений. В специальном воззвании, выпущенном в связи со вступлением в войну, младотурецкое правительство объявило: «Наше участие в мировой войне оправдано нашим национальным идеалом. Идеал нашей нации направляет нас на уничтожение нашего московского врага, в результате которого будут созданы естественные границы нашей империи, охватывающие все ответвления нашей расы. С другой стороны, наши религиозные чувства должны направить нас на освобождение мусульманского мира от господства неверных и дать независимость последователям Магомета... Мы воюем за нашу нацию, религию и за наш национальный идеал»^[168].

Джемаль-паша, повторяя содержание воззвания, одновременно добавлял: «Нашей единственной надеждой было то, что мировая война освободит нас от всех соглашений, которые угрожали нашей независимости. Мы хотели жить в будущем как свободная и независимая нация, нация, которая в нынешних условиях вынуждена проводить в своей собственной стране реформы, ставшие необходимыми в результате создавшегося положения. Нашей целью было уничтожение привилегий и Ливанского соглашения. Мы хотели также освободиться от принятого нами под русским давлением соглашения по вопросу об армянских реформах... Вот наша единственная цель, следовательно, вырванное у нас нашими вековыми врагами соглашение о проведении в населенных армянами вилайетах реформ не имело в будущем никакого смысла»^[169].

Согласно выработанному турецким генеральным штабом стратегическому плану, главные силы турецкой армии должны были молниеносно оккупировать Закавказье и направиться дальше в Россию, в районы, населенные мусульманами, и далее – в южные страны. Предполагалось, что турецкая армия на пути продвижения должна была поднять на восстание мусульманское население.

Таким образом, изучение материалов приводит к выводу о том, что младотурецкое правительство было связано с империалистической Германией крепкими узами, установило с ней договорные связи и соглашения и пыталось в процессе войны достичь реализации своих экспансионистских планов – ослабления России, превращения ее в государство второстепенной важности, усиления Турции за счет включения в ее состав всех российских земель, населенных мусульманскими народами. А это означало, что к Турции должны были отойти Закавказье. Северный Кавказ, Крым, Поволжье, Средняя Азия. Если часть официальных документов держалась в секрете и вошла в научный оборот спустя много лет, то многочисленные материалы из турецкой прессы, в которых содержится призыв к захвату мусульманских регионов России вплоть до Алтая, неоднократно использовались в научных исследованиях. По этой причине мы не будем обременять настоящую работу ссылками на вышеуказанные источники. Вполне понятно, что в результате германо-турецкого договора и реализации пантюркистского идеала стиралась с карты и Восточная Армения. Ведя переговоры с членами партии Дашнакцутюн, младотурки преследовали одну единственную цель – использовать армян против России или, если удастся, спровоцировать их с целью оправдания планируемого ими геноцида.

В создавшейся сложной ситуации армяне приняли единственно правильное решение – западные армяне должны быть законопослушными по отношению к Турции, восточные – по отношению к России. И действительно, при изучении документов, мы убеждаемся, что восточные армяне встали на защиту России, а западные армяне вели себя в Турции соответственно требованиям закона, выполняя все предусмотренные военным временем условия.

Печатный орган партии Дашнакцутюн – издаваемая в Константинополе газета «Азатамарт» писала: «Мы против захвата чужеземцами населенных армянами областей. Армянский народ не предмет купли и продажи и не объект корыстолюбивых интересов для чужого государства. Армянский солдат должен воевать на всех фронтах, которые враг попробует перейти»^[170].

Константинопольское бюро партии Дашнакцутюн послало своим комитетам в провинции циркуляр следующего содержания: «Товарищи, как вы уже знаете, наша партия начала и завершила работу своего VIII съезда в срок. Возложив применение решений съезда на местные комитеты, мы сегодня хотим обратить ваше внимание на серьезное и тяжелое положение в стране в результате войны. Сегодня как никогда нам необходимо мобилизовать все силы для содействия общему порядку и дисциплине. Мы должны быть начеку и не дать повода для малейшего инцидента, способного вызвать недоразумения политического характера у разных слоев населения»^[171]. А один из руководящих деятелей партии Дашнакцутюн – Акнуни после встречи с министром внутренних дел Турции Талаат-беем написал: «В самом деле, правительство не имеет никаких оснований питать к нам недоверие. Более того, оно хорошо знает, что наш съезд вынес решение о том, что каждый армянин обязан выполнить свой долг османского подданного. Следовательно, мы имеем право на то, чтобы правительство признало наше прямодушие и искренность. Мы готовы защитить целостность Османской империи и нашу родину»^[172].

И действительно, армянский народ жил и действовал по велению логики времени. В России он действовал в рамках законов этой страны, а в Турции – в рамках турецких законов. Эта позиция была единственно верной в политическом и национальном отношении. Если бы в отношении какой-либо из этих двух стран армяне встали в оппозицию, это рассматривалось бы как предательство. Армяне выполняли свой долг и призывались в армию в обоих государствах. Будучи уверены в том, что младотурки захотят использовать любой удобный случай для провокаций, один из руководителей партии Дашнакцутюн Арам Манукян организует шествие армянской молодежи с оркестром на призывный пункт в Ване. Однако все это не имело значения для младотурок. В начале 1915 года на повестке дня созванного иттихадистами специального совещания уже стоял вопрос о геноциде армян. Слово взял Бехаэддин Шакир, который сказал следующее: «Мы взяли на себя очень важное и тяжелое обязательство и если не выполним его до конца, оставив на половине, как прежде, то, будьте уверены, нам не уйти от мести армян. Мы находимся в состоянии войны, нет страха перед вмешательством Европы и великих держав. Мировая пресса не сможет заступиться за них, а если и поднимет шум, ничего не добьется. Мы успеем поставить всех перед свершившимся фактом. Страсти улягутся и никто не осмелится более поднять голос протеста. Мы должны извлечь из создавшегося положения максимальную выгоду. Такой повод нам больше не подвернется»^[173]. 15 апреля 1915 года османское правительство послало властям на местах предписание, в котором говорилось о том, что «для защиты от возможной опасности, угрожающей нашей родине, нации, государству и религии, правительство, которое представляет ислам и турецкий народ, и комитет «Единение и прогресс» с целью предотвращения где-либо и когда-либо выдвижения армянского вопроса решили воспользоваться той независимостью и свободой действий, которые предоставила война, и положить конец этому вопросу, искоренив в стране этот чуждый нам элемент, сослав его в Аравийскую пустыню, согласно данному тайному предписанию. Итак, правительство и центральный комитет Иттихад обращаются к вам, надеясь на ваш патриотизм, и приказывают всячески всеми имеющимися в вашем распоряжении силами содействовать местным органам комитета «Единение и прогресс», которые, согласно тайной инструкции, приступят к исполнению приказа на рассвете 24 апреля. Каждое должностное или частное лицо, осмелившееся воспротивиться этому священному и патриотическому делу, уклониться от возложенных на него обязанностей или защитить и спрятать у себя того или иного армянина, будет считаться врагом родины и религии и понесет соответствующее наказание»^[174].

Чудовищная программа уничтожения армян, которая разрабатывалась и осуществлялась еще Абдул Хамидом, достигла своего апогея в апреле 1915 года, когда были уничтожены почти все западные армяне. Погибло 1,5 миллиона человек, а 200 тысяч армян, в подавляющем большинстве женщины и дети, были отуречены.

Об организованном младотурками армянском геноциде известный немецкий общественный деятель пастор Лепсиус в сборнике документов, озаглавленном «Германия и Армения», писал: «Нет никакого сомнения в том, что речь идет не о военных мероприятиях, направленных на обеспечение безопасности Османской империи, а о заранее запланированном уничтожении армянского народа»^[175].

Младотурки «решили» армянский вопрос свойственными им методами. После геноцида Талаат-паша официально заявил: «Нет больше армянского вопроса, поскольку нет больше армян».

И, несмотря на предпринятые армянами некоторые меры самообороны, выяснилось, что западные армяне не были готовы к вооруженному сопротивлению, общенародному восстанию.

Анализируя вопросы, связанные с геноцидом, известный деятель партии Дашнакцутюн К. Сасуни впоследствии писал: «От Константинополя до Вана члены партии Дашнакцутюн беспрестанно повторяли и инструктировали о том, что мы находимся перед лицом опасности, что необходима работа по подготовке самообороны, необходимо проявить крайнее благоразумие, чтобы отвести от народа беду. Жертвуйте, если надо, собой, только не допустите какую-либо провокацию. В тех условиях наша смиренность представляла не что иное, как выгодное врагу самоотрицание, давшее ему возможность легко осуществить задуманное, а пассивная самооборона – самообман, потуги на выживание. Организация самообороны в тот период в Турции означала организацию восстания от геройского Вана до Киликии...

...Не было психологии восстания, не было и предварительно разработанной на этот случай программы. Армяне и партия Дашнакцутюн не были готовы к такому мероприятию»^[176]. Это было, причиной того, что младотурки могли имеющимися в их распоряжении силами осуществить геноцид армян.

За это, естественно, несет историческую ответственность и партия Дашнакцутюн, которая, будучи убежденной в реальности грозящей армянам опасности, не подготовила народ к встрече со смертельной опасностью.

В результате осуществления геноцида политические партии и организации западных армян перенесли свою деятельность в другие страны, в которых чудом спасшиеся остатки западных армян основали существующие и поныне зарубежные армянские колонии. После 1915 года армяно-турецкие общественно-политические и культурные отношения прервались.